— Значит, он и ездил на ней?

— Я не знаю, масса Стумп, ничего не знаю. Не видел, чтоб капитан ее выводил, не видел, как она обратно попала.

— Если ты только говоришь, что она была вся взмыленная, значит, кто-то должен был на ней ездить.

— Да-да! Кто-то ездил.

— Послушай, Плутон. Я думаю, что ты говоришь правду и действительно не знаешь, кто ездил на рыжем в ту ночь. Но как тебе кажется, кто бы это мог быть? Ты ведь знаешь, что мистер Пойндекстер мой друг, и я не хочу, чтобы кто-то без спросу брал его лошадей, так же как и лошадей капитана Колхауна. Это кто-нибудь из негров с плантаций увел потихоньку бедное животное и обскакал на нем всю прерию вдоль и поперек. Ведь правда?

— Нет, масса Стумп, негр не думает, чтоб это было так. Неграм с плантаций сюда ходить запрещено. Они не посмели бы войти в конюшню. Никакой негр с плантаций не уводил рыжего.

— Черт побери, кто же на нем ездил? Может быть, это был надсмотрщик? Что ты на это скажешь?

— Нет, и не он.

— Так, значит, это сам хозяин коня, больше некому. Если так, тогда мне нечего беспокоиться. Он имеет право скакать на своей лошади куда ему вздумается. Это уж не мое дело.

— И не мое, масса Стумп. Ох, как жалко, что мне это не пришло в голову сегодня утром!

— Почему ты жалеешь об этом? Что такое случилось сегодня утром?

— Ох, что случилось сегодня утром! Большое несчастье с этим негром! Очень большое несчастье?

— Да что такое?

— Ах, масса Стумп, меня пнули сегодня. Как раз через часок после полудня.

— Пнули?

— Так, что я полетел по всей конюшне.

— А, понимаю: тебя лягнула лошадь. Которая?

— Не угадали. Вовсе не лошадь, а ее хозяин — хозяин всех лошадей в этой конюшне, кроме вот этой крапчатой. Это масса Колхаун меня бил ногой.

— Из-за чего же, черт побери? Ты, наверно, чего-нибудь натворил, дружище?

— Негр не сделал ничего плохого. Он только спросил капитана, что случилось с его лошадью тогда ночью; спросил, почему она пришла такая измученная. А он сказал, что не мое дело, и дал мне пинка; потом стал стегать плетью; потом он мне грозил. Сказал, что если я еще заикнусь об этом, то он даст мне сто ударов бичом. Он ругался. Ох, как он ругался! Плутон никогда еще не видел массы Колхауна таким сердитым, никогда в жизни!