Правда, люди, которых я видел на палубе, показались мне довольно-таки подозрительными: покрытые шрамами лица, головы в платках, кольца в ушах и другие тому подобные вещи. Однако, по словам Жофре, все они — настоящие моряки, люди проверенные и надежные.

Ну вот и все, хозяин. Желаю вам удачи и с нетерпением жду вашего возвращения.

Передаю вам привет от всех обитателей нашего дома.

Омар

Марти долго и задумчиво вертел в руках письмо. Затем, вновь перечитав письмо Лайи, вдруг понял, что ему показалось странным. Отсутствие крошечного крестика на верхнем поле, цвет чернил, которые всегда были зелёными, а теперь — чёрными, и, наконец, отсутствие запаха розовой воды, что так будоражил его воображение. Он вспомнил, что предыдущее письмо Лайи, полученное перед самым отъездом, было полно надежд, а от этих строк веяло глубокой печалью. Он с печалью перечитывал письмо снова и снова, стоя на носу «Святого Бенедикта» — четвёртого корабля, на котором он возвращался в Барселону после трёх пересадок. После возвращения Марти предстояло много чего выяснить.

Третье письмо было от Баруха. По-деловому сдержанная манера его письма вызывала у Марти чувство восхищения перед этим незаурядным человеком.

Январь 1055 года

Уважаемый брат!

Пишу в надежде, что это письмо попадет в ваши руки, поскольку уверен, что по возвращении в Сидон вы почти наверняка остановитесь в доме Хасана, который вам его и передаст.

А теперь позвольте пожелать вам всего наилучшего и рассказать о здешних делах, несомненно касающихся нас обоих. Во-первых, сообщаю, что ваше судно уже готово, команда набрана, а первая партия грузов загружена в трюм. Снимаю шляпу перед вашей осмотрительностью: весьма благоразумно, что вы решили пуститься в предварительное плавание, побывать в средиземноморских портах и изучить список грузов, разрешенных к ввозу и вывозу. Вы обладаете чутьем прирожденного дельца, и я не сомневаюсь, что, если будет на то воля Провидения, мы многого добьемся. Согласно вашим указаниям, я передал вашему капитану, как вы хотите назвать свой корабль, и он согласился, что нельзя и придумать лучшего названия, чем «Эулалия», в честь покровительницы нашего города. Мы разбили о борт корабля бутылку лучшего вина, и наш общий друг освятил и благословил его.