— Я имею в виду, что в любых обстоятельствах вы не должны пасовать перед трудностями, а должны бороться с ними. Этот совет пригодится в любых обстоятельствах.
— А если препятствия слишком велики?
— Вы тем более не должны отступать.
На какой-то миг девушка как будто засомневалась.
— А если я вам скажу, что между нами стоят и другие препятствия — например, вера — что вы мне посоветуете? — спросила она.
— Признаюсь, мне трудно что-то советовать. Я могу говорить лишь о себе самом. Я тоже безнадёжно влюбился в девушку, которая мне совершенно не подходила ни по происхождению, ни по воспитанию, но, тем не менее, я не отказался от своей любви.
— А теперь вы больше ее не любите?
— Я по-прежнему люблю память о ней.
Руфь, знавшая о трагедии, разразившейся в жизни Марти, постаралась ответить как можно деликатнее:
— Благословенна та, что сумела внушить к себе такую любовь. Как же я ей завидую!
Во взгляде Марти промелькнула тень.
— К сожалению, Господь тоже возлюбил ее, а его возможности несравнимы с моими. Он забрал ее к себе. Не завидуйте ей, ведь вы можете сделать вашу жизнь, какой захотите, а она не может сделать уже ничего.
— Я завидую той любви, которую она внушает вам — даже после своей смерти.
В эту минуту Марти взглянул на девушку совершенно иными глазами, он словно впервые увидел безупречный овал ее лица, обрамлённый белой косынкой, и тёмные миндалевидные глаза. Отчего-то ему вдруг подумалось, что человек, которому она достанется в жены, окажется счастливчиком.
В эту минуту дверь на галерее открылась и появилась величественная фигура Баруха Бенвениста.
Что-то странное почудилось Марти в голосе Баруха, когда тот заговорил с дочерью.
— Сколько раз я должен тебе повторять, Руфь, когда в этот дом приходят гости, ты должна их принять и тут же удалиться? А ты настолько дурно воспитана, что донимаешь их своей болтовней о разных пустяках.
Марти поспешил заступиться за девушку.
— Она нисколько мне не мешает. Напротив, она помогает мне отвлечься.
— Вы очень любезны, — резким жестом остановил его Барух. — Но она знает, о чем я.