– Пяти месяцев! – повторял граф, припоминая одно число.

Он стоял неподвижно, пораженный неожиданным открытием. Когда он пришел в себя, Лебика уже не было.

– Пять месяцев! – шептал он.

Трепет радости потряс его до глубины сердца, и он прибавил:

– Я отец!

* * *

В дороге Кожоль передавал Ивону все, что мы сейчас рассказали, кроме, конечно, новостей о Елене.

Было три часа утра.

В это время Бонапарт возвратился из Сен-Клу. С трудом освободившись от громадной толпы, осадившей триумфатора в его доме, в улице Победы, он призвал к себе своего секретаря Бурьена.

– Кажется, я наговорил глупостей сегодня перед собраниями обоих Советов?

– О! Да, генерал!..

– Так сочини пышную речь, которую я как будто произнес перед депутатами, и отошли напечатать завтра в «Монитере». А теперь – пойдем спать.

И, повернувшись к жене, честолюбивый триумфатор прибавил:

– Жозефина, завтра мы будем ночевать в Люксембурге!..