Госпитальер рассмеялся. И зачем он рассказывает такие вещи ребенку?

– Вы смеетесь надо мной? – обиделась младшая сестра.

– Ты умная девочка, признаю. А что до ответа на твой вопрос, то это просто фантазия. Когда я придаю бесплотной силе материальную форму, мне легче ее понять.

– Да, – сказала Паскаль. – Да.

Она потянулась за кинжалом, и Матиас отдал ей клинок.

– Можно я попробую? – попросила девушка. – Всего один раз?

– Сначала убери кинжал в ножны.

– Но тогда это будет понарошку.

– Я так и хочу.

– Я вас не пораню.

– Хорошо, но тогда делай все медленно. Очень медленно.

Тангейзер сжал зубы. Движения Паскаль были стремительными и точными. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не отпрянуть, когда кинжал оказался у него в паху. Он одобрительно кивнул и увидел, что за спиной девочки в окошечке калитки показалась голова Юсти.

– Можно еще раз? – умоляюще посмотрела на него младшая Малан.

– Позже.

– Тангейзер? Вы здесь, сударь?

Открывая калитку, мальтийский рыцарь услышал, как парень бормочет что-то о мышах. Затем Юсти отступил в сторону и пропустил во двор близняшек сутенера Тибо. Девочки крепко держались за руки. За ними вошел сам юный поляк, один. Матиас окинул взглядом улицу – Грегуара нигде не было видно – и запер калитку.

Юсти завороженно уставился на Флер. Даже самый гениальный художник не смог бы так мастерски изобразить действие стрелы купидона, да, вероятно, он не стал бы и пытаться это сделать. Юноша стоял, раскрыв от изумления рот и ничего не соображая, словно молодой баран. Тангейзер внимательно посмотрел на Флер. Она была очень мила, хотя в таких делах вклад внешней красоты непредсказуем. У Ампаро, например, на лице была страшная вмятина. Растрепанный и заплаканный вид старшей Малан мог только усилить ее очарование. По ответному взгляду девушки, направленному на гугенота, госпитальер понял, что ее пронзила та же стрела.

– Флер, Паскаль, это мой верный друг Юсти, – представил он девушкам своего подопечного. – Он поляк, благородного происхождения, и недавно – к сожалению – стал наследником всех семейных владений на его славной родине. Он храбр, но не безрассуден и не настаивает на формальностях, которые ему полагаются по праву. Правда, Юсти?

Юноша наконец вышел из оцепенения и поклонился каждой из сестер.

– Это честь для меня, – пробормотал он.