– Шесть, возможно, восемь человек. В них я могу быть уверен, – сказал Доминик.

– Все равно заплати им. Разврати их души.

– Восьмерых хватит, отец?

Марсель кивнул:

– Эти люди никогда не сталкивались с мушкетным огнем. Их смелость другого рода. Грохот и дым испугают их больше, чем пули. Они убегут на крыши и начнут бомбардировать вас черепицей, так что всем надо будет надеть шлемы. Рейд должен быть стремительным и точным. Их предупредят, как только вы свернете с Рю Сен-Дени – новость разнесут дети, – но если удар будет быстрым и достаточно жестоким, это не имеет значения.

Доминик задумчиво нахмурил брови. Марсель ждал, пока он кивнет.

– Вам понадобится надежный проводник, – добавил он. – Его можно найти, но чем больше мы будем искать, тем выше шанс, что пойдут слухи. Эта шлюха, Тифани, может показать дорогу в Кокейн?

– Она продала свою дочь племяннику герцога Нимурского, – сказал Кристьен.

– Я не сомневаюсь, что ее можно купить. Но знает ли женщина дорогу?

– Думаю, да. А если не она, так Жоко. Он тоже ненавидит Гриманда.

– Позаботься, чтобы они поняли последствия неудачи. Я однажды был во Дворах. Там все переулки похожи друг на друга. Один неверный поворот, и будете блуждать целый час. При плохом освещении, и особенно в темноте, вам будет труднее – у них слишком много людей. Самый короткий путь туда с Сен-Дени, а не с Труандери. Помните об этом. Приведите проводника в Сен-Жак.

В дверь постучали, и на пороге появился сержант Баро.

– Ваше превосходительство, пленник у меня! – доложил он. – Швейцарский гвардеец отказывается его покидать.

– Устрой их поудобнее. И передай гвардейцу мою благодарность.

Баро ушел. Доминик посмотрел на отца, но тот не ответил на его взгляд.

Несмотря на огромную разницу во внешности и характере, у старшего Ле Телье было много общего с Папой Полем. Городом правила анархия, власти пребывали в панике, королевский двор был бессилен, тысячи горожан встретили свою смерть, а еще тысячи предавались самым темным порокам. Но главарь преступного мира и тот, кто отвечал за порядок в городе, оставались спокойными, словно опытные лоцманы, ведущие свои суда сквозь кровавую бурю. Кто может сравниться с ними? Однако Марсель одним движением руки мог уничтожить даже Поля.

Кристьену эти образы показались чрезвычайно поэтичными. Движением руки? Или дуновением? Когда он устроится в собственном доме, особняке Пикар, у него появится время сочинить новую пьесу, на этот раз что-нибудь благородное. Вот в чем состояла его ошибка: его талант слишком глубок для сатиры. Ему надо написать историческую пьесу. Возможно, даже трагедию. Сейчас они не в моде, но время самое подходящее. За модой гоняется только вульгарный художник. Это была его вторая ошибка.