Несмотря на стенания, наполнявшие пространство собора, среди которых можно было различить и плач младенцев, она сразу же узнала голос дочери. Этот звук пробил стену ее отчаяния. Но как только исполнилось ее заветное желание, итальянка испугалась ошибки. Логика подсказывала, что это невозможно. Это не уши ее услышали голос Ампаро, это было ее отчаяние.

Плач доносился из глубины церкви. Ее дочери не могло там быть. Никто, за исключением двух охранников, не знает, что Карла здесь. Кто и зачем мог принести сюда девочку? Графиня попыталась встать, но движение было слишком резким: в глазах у нее потемнело, и она снова опустилась на скамью. Нет, обморок она себе позволить не может. К тому времени, как она придет в себя, Ампаро, возможно, здесь уже не будет. Карла уткнулась головой в колени и сделала насколько глубоких вдохов. В голове у нее прояснилось. Дочь по-прежнему плакала – явно громче и сердитее, но не ближе.

Тогда итальянка медленно выпрямилась и взяла Антуанетту за руку:

– Милая, сядь слева от меня.

Девочка протиснулась между скамьей и коленями Карлы и села рядом. Графиня сдвинулась вдоль скамьи и перебросила ноги через футляр с виолой, чтобы оказаться с краю. Двигалась она с трудом – боль в животе была довольно сильной. По ногам потекли струйки крови. Повернувшись, Карла посмотрела в глубину нефа. И забыла о боли.

Из темных глубин Нотр-Дама показалась громадная фигура.

Сердце итальянки замерло, едва не разорвавшись на части. Она хотела моргнуть, но не осмеливалась.

По проходу к ней шел Матиас, а на сгибе локтя у него лежала плачущая Ампаро. Он что-то шептал дочери и поджимал губы, не видя ничего вокруг. Его шея и мальтийский крест на рубахе были в пятнах крови, а кровь в складках его сапог и вовсе еще не высохла, но выглядел он сильнее, чем когда-либо, и Карла еще ни разу не видела его таким счастливым. Как же она его любит! Матиас нашел ее. Нашел их обеих. Графиня заметила белую ленту у него на лбу. Бледный всадник Апокалипсиса пришел. И принес с собой сияющую звезду.

Рядом с ним шла Эстель. Она обеими руками держалась за его ладонь и время от времени отрывала ноги от пола, чтобы Матиас мог покачать ее в воздухе. Рыжие кудри развевались за спиной девочки. Карла улыбнулась. Будь у нее силы, она рассмеялась бы. По сравнению с этой картиной королевская свадьба, участники которой шли по тому же проходу неделю назад, выглядела жалким зрелищем. Тем временем муж графини и рыжая девочка приблизились. Карле не хотелось разрушать это чудесное видение. У нее защекотало в горле, и к глазам подступили слезы – слезы счастья. Она решила не окликать Матиаса. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее такую, в слезах.