– Они все мертвы, – буркнул Чабби.

– Да, мертвы, – подтвердил я и отвел взгляд от изуродованной женщины. К моему удивлению, я не испытал ни триумфа, ни удовлетворения по поводу ее смерти и того, как это произошло. Мстительность – совершенно безвкусное чувство, не говоря уже о том, чтобы быть приятным, подумал я и последовал за Чабби.

Мои движения все еще были неуверенными от воздействия взрыва, и хотя ко мне полностью вернулся слух, мне было тяжело идти в ногу с Чабби. Он шагал легкой походкой, несмотря на свой рост и вес. Когда мы вышли из-за деревьев и остановились в начале пляжа, я отстал от него шагов на десять. Вельбот лежал там, где мы его оставили, а два матроса, которые должны были его охранять, видимо, решили не рисковать, услышав взрыв. Они уже были на полпути к спасательному судну, и когда один из них заметил нас с Чабби, он выпустил очередь в нашем направлении. С такого расстояния они вряд ли могли в нас попасть, и мы не стали прятаться. Однако стрельба привлекла внимание матросов на судне, и я увидел, как трое из них подбежали к скорострельному орудию на его носу.

– Начинаются неприятности, – пробормотал я.

Первая очередь пролетела высоко, сбивая пальмовые листья у нас над головами и поливая стволы потоком шрапнели. Мы с Чабби тотчас юркнули назад в рощу и распластались за песочной дюной.

– Что теперь? – спросил Чабби.

– Тупик, – ответил я, и следующие две очереди в бессильной ярости пронеслись сквозь листья у нас над головой. Затем все стихло на несколько минут, и я увидел, что они пытаются завести машину. Следующий выстрел взметнул фонтан воды на мелководье у вельбота. Чабби испустил грозный рык, как львица, чей детеныш в опасности.

– Они пытаются потопить лодку! – проревел он, когда следующая очередь подняла у пляжа клубы песка.

– Дай-ка мне это, – рявкнул я и вырвал у него карабин, бросив взамен ему «Калашникова», а затем стащил с его плеча ремень рюкзака. Его меткость была явно недостаточной, для предстоящей мне тонкой работы.

– Оставайся здесь, сказал я ему и пригнувшись бросился вдоль дуги залива.

Я уже почти полностью пришел в себя от взрыва. Как только добежал до мыса, ближайшего к стоящему на якоре судна, я распластался на животе и прижал к плечу длинный приклад карабина. Пулеметчики все еще увлеченно палили по вельботу, и вокруг него один за другим беспрестанно взлетали фонтаны песка и воды. Передняя броня пулемета была обращен ко мне торцом и мне были видны незащищенные спины и бока матросов.

Я переключил селектор оружия на одиночные выстрелы, сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться после быстрого бега по рыхлому песку.