—    Я понимаю, что это бочка с порохом.

—    Бочка с порохом! — взорвался президент. — Намного хуже! Если Хикмэн отравил молитвенные коврики и подменил Ав­раамов камень, как ты предполагаешь, то я вижу три наиболее серьзных последствия. Первое элементарно: Саудовская Аравия прекращает поставки нефти в США. Это швырнет нас в очеред­ную рецессию, когда мы едва выбрались из предыдущей. Такого удара наша экономика может и не выдержать. Второе. Тот факт, что Хикмэн — американец, раздует пламя терроризма свыше всяких пределов. Они отправятся в Штаты вплавь, только что­бы устроить здесь светопреставление. Будем смотреть правде в глаза. Границы США с Канадой и Мексикой дырявые, как решето. Кроме того, как поставить сплошную стену, мы мало что в состоянии сделать, чтобы не пропустить в страну человека, который настроен решительно. Третье, и самое худшее. Если гренландский метеорит будет разбит и на свободе окажется та­кой же вирус, как в образце из Аризоны, то первые две непри­ятности покажутся нам мелочью. Кислород начнет высасывать из атмосферы как воду из раковины, и нам останется дышать пылью.

Оверхольт снова медленно кивнул.

—    С первыми двумя проблемами несложно справиться, если то, что врач из ЦРУ узнал от плененного боевика, — правда. Что Хикмэн хочет все свалить на Израиль.

—    К сожалению, как я ни пытался отучить израильтян от привычки полагаться на нашу помощь, все тщетно. В арабском мире все считают, что Израиль и США тесно связаны, и это так на самом деле. Если во всем обвинят Израиль, то его террито­рию наводнят солдаты всех арабских стран, в которых только есть солдаты. А тогда мы знаем, что произойдет.

—    Израиль применит ядерное оружие, — сказал Оверхольт.

—    И что тогда остается нам? — спросил президент. — Где вы­ход, скажи.

—    Единственный способ, которым мы можем положить ко­нец всему этому, — уничтожить молитвенные коврики, схватить Хикмэна и поменять назад метеориты, если ему уже удалось подменить Авраамов камень. А потом проверить священный город на предмет взрывчатки.

—    И все это — без ведома правительства Саудовской Ара­вии, — констатировал президент. — Неслабо.

—    Мистер президент, у вас есть другие варианты? — спросил Оверхольт.

4 января 2006 года в пять утра по катарскому времени теле­фон на столе Кабрильо зазвонил, разбудив его.

—    Это я, Хуан, — начал Оверхольт. — Я закончил разговор с президентом и получил все разрешения.

—    Что в результате? — спросил Кабрильо, садясь в постели.

—    Он хочет провести все, не выходя на сотрудничество с саудовцами, — ответил Оверхольт. — Извини, но, похоже, это единственный работоспособный вариант.