— Ради бога, Морис, — решил поддразнить Хуан, — это ведь не настоящий.

— Капитан, я этим занимался, так что, можно сказать, на­стоящий.

— Дай-ка взглянуть.

Морис поставил контейнер на гримировочный столик Ке­вина и отпрянул, явно не желая снимать крышку. Хуан быстро снял ее и тут же отшатнулся.

— О-о-о! Ее непременно нужно было приготовить такой острой?

— Вы попросили меня сымитировать рвотные массы. Я по­дошел к этому как к приготовлению блюда. То есть запах здесь столь же важен, как и внешний вид.

— Вроде пахнет так же, как и та штука из рыбы, которую ты приготовил для Дженнике, — язвительно заметил Майк, вновь плотно прикрывая крышку и ставя контейнер на теле­жку со шваброй.

Морис взглянул на него, как строгий учитель на набедоку­рившего ученика.

— Мистер Троно, если вы не признаете ничего, кроме хлеба и воды, в следующий раз приму во внимание.

— Ну-ну, мне понравилось то блюдо, — явно идя на попят­ный, успокоил его Майк. Все на «Орегоне» принимали угрозы Мориса всерьез. — Так что в ней?

— Основа — гороховый суп, а остальное — коммерческая тайна.

Хуан искоса посмотрел на него.

— Приходилось и раньше этим заниматься?

— Однажды в молодости решил подшутить над Чарльзом Райтом, капитаном эсминца, которому я прислуживал. Он тре­бовал от Блая, чтобы тот вел себя как мать Тереза. Этот педант гордился своим якобы железным желудком, и мы во время ин­спекции вылили часть этой смеси в его персональный гальюн буквально за несколько секунд до того, как туда направился один адмирал — важная шишка в группе инспекторов. На всю оставшуюся службу к Райту прилипла кличка Чаки-блевун.

Все расхохотались. Они никогда не скрывали эмоций, в осо­бенности накануне очередной операции, так что любая возмож­ность выразить их приветствовалась.

— Это, вероятно, все, капитан?

— Да, Морис. Спасибо.

— Рад услужить.

Вежливо склонив голову, стюард вышел, пропустив доктора Хаксли — та шла в «Волшебную лавку».

Мужчины засвистели и завопили. На Хаксли было кричаще­фиолетовое шелковое платье в обтяжку и без бретелек. Волосы вместо надоевшего всем конского хвостика завиты в локоны.