Глава XXXI

Любитель сумасшедших женщин

Существо лежало на полу, в комнате, где Дэйл Фенберг родила четырех сыновей. Оно свернулось, как зародыш в утробе матери, и рассеянно рассматривало бесчисленные узоры на ковре, которые казались ему уменьшенной копией его самого. Целая армия маленьких Снежных Человечков, которые выручат его, унесут прочь на маленьких плечиках. Ему было стыдно при виде всех этих трубок, издевающихся над его телом. Через них в тело поступала инородная жидкость и уходила его собственная кровь. Проволочки и электроды соединяли его с аппаратурой. На экранах любой мог подсмотреть все его тайные мысли, то, как быстро бьется его сердце. Плотный материал и кожаные ремни на его поросшем шерстью теле приковывали его к полу.

Он посмотрел на туфли.

Они принадлежали двум докторам медицины, зоологу, антропологу, психиатру, ветеринару и кардиологу. Доктора стояли, одетые в белые халаты, и покашливали. Существо чувствовало их взгляды, но не смотрело на них.

С той ночи на водопадах Вебстера прошло две недели. Сначала существу было хорошо на теплом, мягком полу и нравились визиты всех четырех братьев Фенберг. И Элен, пока она не ушла. Он поправился через пять дней и спросил, лая и подвывая, что мог понять только Туберский, нельзя ли ему уйти. Надо было запастись кормом, пугать собак, смотреть кино, и чувствовал он себя гораздо лучше, спасибо. Можно ему уйти?

Эти люди в белых халатах. Они спорили с Туберским. Говорили слова, которые существо не могло понять. Туберский стоял со сложенными на груди руками и тряс головой, нет. Его нельзя забрать ни в лабораторию, ни в госпиталь, ни в зоопарк. Он останется здесь. Это моя спальня и мой монстр. Так говорил Туберский, и доктора отвечали своими «ага» и «хм» и говорили такими штампами, как "исключительное явление в науке", и "долг перед человечеством", и "подумайте, как много мы сможем узнать", а Туберский отвечал: "Хоть слезами залейтесь".

Можно уйти?

Эти люди в белых халатах, Туберский не сделал ничего, чтобы остановить их. Существо смотрело пустым взглядом на коричневые завитки ковра. Он ныл и огрызался. Тогда он почувствовал, как будто пчела ужалила его в правое бедро, и он увидел, что один из Белых Халатов держит иглу внутри него. Он раздраженно отмахнулся от него тыльной частью руки, чем вызвал смятение в их рядах. Он вытащил серебристо-прозрачное насекомое из своей ноги и с любопытством исследовал его. Они наблюдали на расстоянии, как он крутил странную маленькую штучку. С того времени голова его стала тяжелой и тупой. Время тянулось, как тяжелые шаги по мокрой глине, от восхода до обеда, и длинные, длинные ночи. Он смутно сознавал, что Туберский здесь. Он не смотрел на Туберского, предпочитая в редкие промежутки просветления между инъекциями смотреть в окно, на высокие деревья, приветливо манящие его своими ветвями.