Нарзес, не задумываясь, согласился:

– Я поклялся изгнать готов из Италии, а не сжить со света. Немного чести было бы при таком превосходстве сил уничтожить остатки такого геройского народа. Я уважаю и готов, и их короля Тейю. За сорок лет, проведенных мною в битвах, я не встречал еще подобного героя.

Он тотчас послал Василиска к ущелью объявить о перемирии. И вот началась переправа готов. От горы до самого берега длинною цепью расположились в два ряда воины Нарзеса. На берегу ждали четыреста воинов Гаральда, чтобы принять отъезжавших.

Прежде чем показались готы, к носилкам Нарзеса подошел Василиск с лавровым венком в руках.

– Прими этот венок, – почтительно поклонившись, сказал он. – Его присылает тебе твое войско. Это лавры с Везувия, там у ущелья – на листьях, кровь твоих воинов.

Нарзес сначала оттолкнул венок рукою, но затем взял.

– Хорошо, дай мне его, – сказал он и положил венок подле себя. – Поднимите и поддержите меня: я не могу стоять, а это чудное зрелище я должен видеть – сказал он, указывая на показавшихся из ущелья готов.

Он сказал правду: чудное, потрясающее зрелище открылось ему. Последние готы покидали Везувий и прекрасную Италию: они уходили на дальний, холодный, но родной им север.

Торжественно и строго звучал военный рог готов. В то же время раздавалось монотонное, грустное, торжественное пение мужчин, женщин и детей: это были странные погребальные песни готов.

Шествие открывал старый граф Визанд. Хотя и раненый, он держался прямо, опираясь на копье. За ним четыре воина несли труп короля Тейи. Он лежал на последнем щите своем, с копьем Цетега в груди. Черные локоны обрамляли бледное, благородное лицо его.

За ним шли рядом Гильдебранд и Адальгот, – серебристо-седое прошлое и золотистая будущность народа. Под тихие, торжественные звуки своей арфы Адальгот пел: «Расступитесь, народы, пропустите нас: мы – последние готы».

Когда носилки Тейи поравнялись с носилками Нарзеса, тот сделал готам знак остановиться и громко сказал:

– Победа – моя, но лавры – твои. Что будет после – не знаю. Но сегодня, король Тейя, приветствую тебя, как величайшего героя всех времен. Вот, возьми!

И он положил поднесенный ему Василиском венок на бледный лоб покойника. Носильщики подняли носилки и прежним мерным, торжественным шагом двинулись дальше к берегу моря.

Вслед за Тейей пронесли высокий пурпуровый трон, на котором покоилась величественная фигура Дитриха Бернского, с короной на голове, с высоким шитом в левой руке и с мечом, прислоненным к правому плечу. С левой стороны рядом с троном шел старик Гильдебранд, не сводя глаз с трепа своего дорогого короля, фигура которого ярко освещалась лучами заходящего солнца. Высоко над головой великого покойника развевалось его знамя – поднимающийся лев. Вечерний морской ветерок тихо колыхал складки знамени и, казалось, нашептывал последнее «прости» героям.