Винсент изучал всю гамму чувств человека, который сидел перед ним. Сперва расширились зрачки, открылся рот. Потом Силбер облизал розовые губы, они единственные выделялись на фоне мертвенной белизны лица. Винсент изучал свою жертву. Сперва — шоковое состояние. Потом — смятение. Дальше — протест.

— Я не знаю, о чем идет речь, — сказал Силбер, через силу ворочая языком. Убить миллионы людей? У него поплыло перед глазами. Нет, такое не может быть правдой! Они лгут ему!

Голос Винсента прозвучал остро и презрительно.

— Ну что ж, Иуда, выкладывай свое сообщение.

Иуда?

— Или тебе крысы язык откусили?

— Нет-нет. Я просто…

Иуда?

— Я слишком озабочен, Силбер. Мы все крайне озабочены. Нам приходится заботиться о нескольких миллионах убитых. И о миллионах, которые еще должны погибнуть по твоей вине и по вине твоих приятелей. Если должен что-то сказать, Иуда, давай, говори!

— Я… Мне сказали, что должно произойти — точно не припоминаю — какое-то зрелище. Я имею в виду — в полночь. — Его верхняя губа и лоб покрылись росинками пота.

Может, он все-таки расколется? Да нет, Винсент не смел тешить себя иллюзорными надеждами.

Оба молчали. Силбер неуклюже ерзал на стуле. Вдруг он побелел. Его кольнула боль. Не слишком резкая на этот раз, но боль. Возможно, это сигнал. Возможно, это в последний раз сжало ему сердце. В его мозгу молниеносно промелькнула вся его жизнь — и он подумал о будущем. Он умирает. Больное сердце. Рак. Еще два месяца, от силы три — кто знает? Элис. Дети. Голодные. В лохмотьях. В грязной, смердящей норе. И никакого просвета, никакого! Ко всем чертям их всех!

Винсент вздохнул. Откуда Дэвид Силбер берет силы и решимость? Проклятье! Он уже был у него на крючке, но вдруг выскользнул. Его опущенные плечи поднялись. Он сидел теперь выпрямившийся, с крепко сжатыми губами.

— Мне сказали, что в полночь произойдет какое-то зрелище, — молвил Силбер довольно-таки твердым голосом. Он выдержал пристальный взгляд Винсента. — Насколько я понимаю, оно произошло.

Ответа не последовало.

— Я получил инструкцию передать вам, чтоб вы посмотрели на ту гору, на Горгонио, в полночь. После этого мне поручено сказать, чтобы вы отправили меня по указанному маршруту из страны в течение двадцати четырех часов. С бумагами, указанными в письме.

Теперь Винсент понял.

— А если мы откажемся? — гаркнул Винсент. — Что тогда?

Силбер молчал.

— Что произойдет тогда? — заорал Винсент прямо ему в лицо.