И – нажал на клавишу «Конец связи». Посидел, подышал. Вот спроси меня кто сейчас, при чём тут прокуратура Тывы, отвечу вряд ли. Как говорится, к слову пришлось. Другое дело, если кто-то подумает: «Вот грубиян!» Тут мне есть что сказать.

Нет! – скажу я. Не грубиян. Данная сценка свидетельствует исключительно о моём богатом опыте общения с богоданной моей тёщей. Скорее меня можно заподозрить в туповатости, ибо непозволительно много времени, пожалуй что и полтора десятилетия наберётся, потратил я впустую. В частности, на то, чтобы со всей непреложностью понять: словопрения родились в седой-плешивой древности именно из общения женатых мужчин с матерью своей жены, а уж потом прижилось в парламентах. Сколько зятейных организмов упрело в попытках доказать уважаемой матроне, что он, зять то есть, не верблюд! И не осёл! И не пустое место! И не изверг! И не супостат рода дочернего! И не убийца мировой тёщинской мечты об идеальном муже для своего чада! Всё напрасно – классические тёщи никогда никого не слышат. Даже себя, внимая только бес-численным ( именно так: через дефис!) демонам и демкам, что раздирают их душу на клочки и растаскивают те клочочки по мириадам углов, уголков и закоулков ада…

Мне искренне жаль мою тёщу. Но помочь ей, увы, я ничем не могу. Даже если б я смог озолотить и дочь её, и её самоё – всё равно б до идеала не дотянул. Потому что идеал – это горизонт, окоём, как невероятно ёмко называли наши праотцы ту вечно недостижимую полоску света, которая манит, но ничего никому не даёт. Ничего, кроме ощущения простора и движения. А движение, как говорят, есть жизнь. А жизнь, как я успел заподозрить, – совсем не то, что мы о ней думаем. Потому что на самом деле жизнью может оказаться только тот набор кадров, которые покажут нам в последнюю минуту (или секунду?) функционирования нашего телесного организма. Всё же остальное, может статься, пребывало лишь в качестве фона, связующих мостков. А то и – служило всего-навсего питательным раствором того прекрасного цветка, или чертополоха,который в итоге вы сумели вырастить, и который будет предъявлен вами Богу…

Ну вот, опять меня занесло Бог знает в какие эмпиреи. Однако, спустившись на землю, надо признать: звонок тёщи – сигнал тревоги. И хотя о таких, как она, один мудрый писатель заметил, что «из всех ситуаций она безошибочно выбирала ту, в которой можно почувствовать себя несчастной»*, я всё же разглядел оранжевый уровень* брожения в моём семейном мирке. Жену свою я не бью. Скандалов по поводу и без повода не закатываю. Мелочными придирками не извожу. По хозяйству помогаю. В доме – хозяйствую. Значит, остаются деньги. Точнее, их нехватка.