Помните, братья мои, одну из заповедей — не сотвори себе кумира. Не позволяйте никому из ваших пастырей вовлекать вас в политику и дела мирские. Помните, что люди, несущие по Земле слово Божье, только выражают Его волю. Сверяйтесь с Библией, идите за Богом и руководствуйтесь совестью. Да хранит вас Господь. Аминь.

Выходя из здания ДК «Победа», где проходило последнее собрание «новоэровцев» с участием Крымова, Вика спросила его:

Остап, объясни мне, наконец, кто и за что платит здесь деньги? Откуда такие средства на проталкивание своих религиозных взглядов, на рекламу, на телевидение и печатную продукцию?

Это все инопланетяне, — ответил Крымов с лицом, исполненным абсолютной достоверности. — Они поняли уже, что на генетическом уровне, а также силой, в людях не искоренить зло, пороки и врожденную агрессивность. Вот они и запустили программу постепенного нравственного перевоспитания человечества. Деньги для инопланетян, сама понимаешь, — не проблема.

Вика остановилась и в недоумении спросила Крымова:

Ты что, серьезно так думаешь?

Это только одна из возможных версий, — ответил Остап и весело рассмеялся. — Могу только сказать точно: деньги, которые крутятся в религии, не от Бога.

В первом часу ночи за узким столиком уютного кафе «Арбат» сидели две женщины и приканчивали вторую бутылку «Мартини Бьянко». Никогда раньше княгиня Крамская не могла бы предположить, что может выдуть за вечер почти литр шестнадцатиградусного вина. Ее спутницей была без пяти минут баронесса Тамара Ивановна Чугунова. Две женщины гуляли сразу по нескольким поводам: окончательный отъезд Марии Сергеевны из Харькова, прохождение документов Чугуновой в первой инстанции, еще два интернациональных брака в ведомстве бандерши и «мировая» между баронессой и княгиней. Уступив настойчивой просьбе сутенерши, госпожа Крамская, скрепя сердце, согласилась на эту встречу и сделала это скорее по велению разума и жизнетерпения, чем из желания навести мосты со случайной в ее жизни клиенткой. Все же плохой мир лучше хорошей войны. Дамы встретились, и после получасового непрекращающегося давления Томе непостижимым образом удалось влить в утонченную натуру княгини целый стакан заморского зелья. Второй стакан окончательно растопил лед обид, недоверия и напряженности. Для Томы литр вина не был в диковинку, но госпожа Крамская захмелела изрядно. Ей еще удавалось, хотя и с заметными пошатываниями, удерживать свою знаменитую осанку, но шиньон уже давно съехал набок, локти лежали на столе, а монокль — в тарелке с соусом. Тома обмахивалась веером княгини и, наклонившись вперед, с умиленным выражением лица говорила Марии Сергеевне: