Лицо Борова покраснело и приобрело цвет облицовочного кирпича.

Да вы что! За кого вы меня принимаете? Мы все собственными глазами видели ее до того, как она попала в его руки. Он подписал платежное поручение, и вы сами должны были это видеть.

Да, но сейчас мы документально доказать этого не можем. А исчезнуть никуда эта чертова бумажка, если даже он ее и подменил, не могла. Можете мне поверить — я профессионал. Все выглядит так, как будто первой платежки просто не было.

Боров начал бить себя кулаком в грудь и клясться именем мамы и президента банка, что все было так, как он говорит. Между банкирами вспыхнула перебранка. Стусь, загораживая телом Пеленгасова, пытался успокоить обоих. Затем Боров махнул рукой и выпалил:

Черт бы вас побрал, Пеленгасов! Зачем вы втравили меня в эту грязную историю? Все, мое терпение лопнуло. Выметайтесь из моего банка! Уезжайте к себе в Харьков, разбирайтесь там.

Подполковник повернулся к Пеленгасову.

Ну что, Борис Михайлович, у меня нет оснований задерживать Крымова. Мы и так превысили свои полномочия. Я его отпускаю. Была ли первая платежка или нет, у меня на руках документ, по которому платеж должен быть осуществлен только через месяц. Криминала в этом нет… Но учтите, он что-то там писал насчет материального ущерба.

Пеленгасов злобно дернулся:

Да какой там ущерб! Деньги у меня. Он не потерял ни копейки. Черта с два я выплачу ему штрафные санкции! Пусть забирает свои вонючие деньги из моего банка в понедельник и уметается вон. Жаль, не удалось его прищучить. Куда же он дел платежку, гад?

Бог с ним, Борюся, — Вика злобно зыркнула на Остапа. — Он опять вывернулся. На то он и маэстро. Поехали домой, дорогой.

Бросив на Остапа ненавидящий взгляд, Пеленгасов шумно вышел из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью. Стусь, не глядя на Крымова, сообщил ему, что тот свободен, после чего длинно и витиевато выругался, вспомнив и чью-то маму, и Пеленгасова, и Крымова, и современную политическую ситуацию в стране. Остап подбодрил его одной из своих пословиц: сделал дело, к прокурору неси смело.

Когда Остап и Нильский вышли из парадной двери банка «Восток», был уже час ночи. Компаньоны оказались один на один с чужим промозглым городом. Ночь мерзкой сырой тряпкой упала на плохо освещенные улицы. Лил дождь. Транспорт не ходил, вертолеты не летали. Компаньоны на такси отправились в ближайшую гостиницу. Называлась она «Пищевик» и смело тянула на ползвездочки.

Да, наши отели звезд с неба не хватают, — сокрушенно заметил Остап, оглядывая незамысловатый обшарпанный интерьер холла. — Вы представляете, до чего мы дожились, если уже пищевики так уронили свое лицо. Раньше таким убранством мог похвастать только «Дом колхозника». — Крымов заказал номер для двух миллионеров и через пять минут компаньоны, получив прохладную комнату с сырым постельным бельем и тусклой репродукцией картины «Утро стрелецкой казни», спали, как убитые.