Винкельман, имея в своем распоряжении еще довольно крупную сумму, взял на себя смелость вернуть фазендейро деньги, одолженные им его господину. Фазендейро проникся еще большим доверием к Шарлю Робену и стал одним из самых деятельных и усердных союзников молодого француза.

Зная, что беглые кайенские каторжники находятся в Озерной деревне и опасаясь быть узнанным ими, эльзасец преобразился в мулата, что он осуществил без особых затруднений, натерев себе лицо, руки и все тело соком генипа.

Затем он отправился дальше, в сопровождении Табиры и еще двух индейцев, оставив остальных индейцев, как и эгаритеа и весь ее экипаж, временно в фазенде.

Они бродили уже около недели вокруг Мукамбо, стараясь разведать привычки и образ жизни пленников, изучая местность и изыскивая средства завязать связи с госпожой Робен.

Табира дважды отважился пробраться в саму деревню днем и вернулся с самыми точными указаниями относительно ее расположения, после чего очередь пришла и эльзасцу. Винкельман с удивительной смелостью, присутствием духа и невероятным хладнокровием явился к лавочке, где выдал себя, благодаря основательному знанию португальского языка, за солдата, дезертировавшего из Макапы, и был радушно принят завсегдатаями корчмы, благодаря своей щедрости на угощение. Пробыв некоторое время в этой веселой и дружелюбной компании, он под вечер преспокойно ушел из деревни, сказав, что идет разыскивать товарищей, скрывающихся в лесу, и вдруг неожиданно столкнулся с Маркизом.

Маркиза он отлично помнил и в лицо, и по имени, несмотря на то, что видел всего только один раз в продолжение часа, когда Маркиз и его товарищи садились на пароход «Симон Боливар» вместе с Шарлем.

— Господин Маркиз! — шепнул он мимоходом молодому человеку и при этом сделал ему знак следовать за собой.

— Кто назвал меня по имени? Кто вы такой? — спросил актер, недоумевая, кто мог окликнуть его по имени, да еще по-французски, и кто такой этот мулат, которого он никогда раньше не видал.

— Шш! Будьте осторожны! Бога ради, ни одного лишнего слова, ни одного жеста, который мог бы возбудить подозрение! Доверьтесь мне! Я — не мулат, а француз, один из слуг господина Шарля Робена… вашего спутника на пароходе «Симон Боливар». Вспомните человека, который помогал грузить ваш багаж, это был я!

— Я отлично помню! .. Так идите прямо, притаитесь там в рощице камбузов… Я приду туда, как только будет возможно!

Винкельман продолжал идти дальше, не замедляя и не ускоряя шага, все той же небрежной, ленивой поступью человека, которому спешить некуда, не поворачивая головы и рассеянно блуждая взором по сторонам.