Слышимость оказалась не хуже, чем со стаканом: бандиты играли в карты и ссорились, обвиняя друг друга в шулерстве. Ничего интересного более услышать не удалось, и пленница выбралась из шкафа. Помолившись перед распятием, она не раздеваясь легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, пока не заснула…

Пробудилась Лючия с первыми лучами солнца – в монастырском пансионе сестры-наставницы не давали долго нежиться в постелях, считая эту привычку крайне вредной. Выглянув в окно, пленница увидела пожилого мужчину, подметавшего двор, но сколько она ни стучала по стеклу и сколько ни ждала, пока он поднимет голову, чтобы подать ему знак, он не услышал и ни разу не посмотрел наверх. То ли мужчина был глухой, то ли получил приказ ни под каким видом не смотреть на окна. Умывшись, девушка помолилась и стала ждать.

Завтрак принес Шарль. За ним шел Бенито-Эммануэль с кувшином воды и свежим полотенцем. Выглядели бандиты сонными и помятыми – видно, вчера переусердствовали со спиртным, обмывая удачное похищение пансионерки. У толстяка резче обозначились мешки под глазами и даже, казалось, сильнее проглядывала седина в волосах. Рыбоглазый Шарль часто облизывал пересохшие губы и мрачно щурился. Они забрали поднос с грязной посудой, сменили кувшин в умывальнике и молча удалились.

Наскоро съев завтрак, Лючия залезла в шкаф, однако сегодня бандиты не отличались болтливостью: они мучились с похмелья.

Обед принес толстяк, он же подал ужин и неласково буркнул несколько слов – все те же угрозы и предупреждения. Вечером они с Шарлем опять нализались. Лючия решила, что это ей на руку, однако в последующие дни похитители ограничивались стаканом легкого вина за обедом и ужином и больше не ныряли на дно бутылки. К огорчению пленницы, они почти не разговаривали: курили, спали, играли в карты и по очереди куда-то исчезали на два-три часа.

Так прошло несколько дней. Девушка исправно несла дежурство в шкафу, и, наконец, ей повезло. После завтрака раздался стук колес – кто-то приехал. Пленница выглянула в окно, но никого не увидела. Тогда она поспешила к своей «слуховой трубе».

Громко хлопнула дверь, и Бенито-Эммануэль сказал на французском:

– Ха! Мирадор! Наконец-то! Признаться, мы уже заждались!

– Как дела? – вместо приветствия осведомился невидимый Мирадор. Голос у него был ровный, невыразительный.

– Птичка там, – ответил Шарль. Наверное, при этом он показал на стену, за которой подслушивала пленница.

– Отлично, – скупо похвалил Мирадор.

– Отлично? – возмутился Бенито-Эммануэль. – Мы совершили почти невозможное, а ты… Деньги привез?