Федор Андреевич понял: перед тем как отправить письмо, его непременно покажут специалисту, разбирающемуся в славянских языках. Что же, маркиз имеет полное право на недоверие.

– Как себя чувствует Лючия? – поинтересовался капитан, когда на стол подали первую перемену блюд.

– Она переволновалась, – отпив из бокала, сдержанно ответил Лоренцо. – Шейх Мансур-Халим наш близкий знакомый.

Федор Андреевич застыл с открытым ртом: вот это новость! Но каким образом итальянский аристократ связан с мусульманским ученым? Нет, положительно от всего этого голова пойдет кругом.

– Вы не ослышались. – Исподтишка наблюдавший за капитаном хозяин дома едва заметно улыбнулся. – Шейх близкий нам человек. Мне хотелось бы помочь ему. Мансур-Халима нужно спасать! Эти люди очень опасны.

– О да. – согласился Кутергин, вспомнив жгучее солнце пустыни и недавнее путешествие из мертвецкой на волю по вентиляционной трубе. – Они устроили за мной настоящую охоту. На свою беду я повстречал знакомого художника из Санкт-Петербурга, некоего Раздольского, он отнял у меня драгоценное время и…

– Он в Генуе? – живо заинтересовался маркиз. – Раздольский? Говорят, многие ваши художники приезжают учиться в Италию… Кстати, не желаете после ужина совершить небольшую прогулку?

– С удовольствием, – не стал отказываться капитан.

Его так и подмывало расспросить, откуда шейх известен итальянцу, но тут отец Франциск завел рассказ о каких-то путаных церковных делах и стал просить синьора Лоренцо оказать помощь в их разрешении. Прерывать священника Кутергину показалось неудобным, и он решил отложить этот разговор до более удобного случая. К тому же у него создалось впечатление, что падре специально не дал ему развить тему о знакомстве маркиза и магометанина. Ладно, хозяевам виднее.

Лючия к столу не вышла и, пользуясь отсутствием дам, – как понял капитан из разговоров за ужином, маркиз овдовел несколько лет назад, – мужчины выкурили по сигаре. Потом синьор Лоренцо пригласил гостя спуститься во двор. Там стояла карета, запряженная четверкой великолепных лошадей, а подле нее гарцевали десятка полтора верховых с ружьями. Все это напоминало выезд на охоту, если бы не отсутствие собак.

– Мы поедем в экипаже, – предупредил хозяин.

В салоне кареты Федор Андреевич с удивлением обнаружил кряжистого старика в широкополой шляпе и потертой куртке. Зажав в зубах прокуренную трубку, он сдержанно кивнул Кутергину. Маркиз представил ему гостя:

– Знакомься, Пепе. Это русский капитан. Два дня назад он высадился в Генуе, и там его чуть не убили.