– Я могу жаловаться? – прервал его англичанин.

– Конечно, – тут же откликнулся чиновник. – Королевскому прокурору и министру полиции. Бумагу и чернила вам принесут в камеру.

– В камеру?! Мне не предъявили никаких обвинений!

– Ошибаетесь, синьор. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. Снимите пояс и галстук, отдайте подтяжки, часы и все имеющиеся при вас бумаги. Мы внесем все это в опись.

– Фантасмагория! – Роберт ошалело покрутил головой. Такого поворота событий он не ожидал.

Спустя полчаса его заперли в одиночной камере с единственным узким зарешеченным окном, выходившим во двор. На стене висело обязательное для всех итальянских присутственных мест распятие, под ним деревянные нары вместо кровати, прибитый к полу табурет и откидной стол. В углу прикрытый деревянной крышкой бак – параша. На ее крышке стояли таз и кувшин с водой для умывания.

«Ну, Мирадор, – подумал Роберт, – если ты не вытащишь меня отсюда до завтра, пеняй на себя! А пока нужно написать королевскому прокурору и министру полиции – пусть этого самодовольного болвана Симоне взгреют по первое число и отучат выступать с таким апломбом. Где обещанные бумага и чернила?»

Англичанин начал стучать в дверь и чуть не разбил себе кулаки, пока пришел надзиратель. Приоткрыв «глазок», он сердито буркнул:

– Чего шумишь? Хочешь, чтобы надели кандалы?

– Дайте бумагу и чернил! Я должен написать жалобу королевскому прокурору.

– Завтра. Сегодня уже все жалобы отправили. – «Глазок» закрылся.

Роберт подошел к окну и поглядел на часового, стоявшего у полосатой будки около ворот. Косые лучи заходящего солнца взблескивали на примкнутом к ружью штыке, окрашивая его алым, словно он уже обагрился свежей кровью. Англичанин зло стукнул кулаком по решетке: ну, Мирадор! Если бы не его слюнтяи, «Благословение» уже подходил бы к Гибралтару, а то и миновал его…

Устроившись напротив распахнутого окна, Кутергин и да Эсти через подзорные трубы разглядывали дом, в котором по сведениям, полученным синьором Лоренцо, содержали слепого шейха. Трехэтажный, с мансардой, он стоял на другом берегу реки, чуть наискосок от дома, который занял по приезде в Модену маркиз. Если сведения, добытые моссадиери, верны, то в данный момент Мансур-Халима и его родственников и друзей разделяли лишь стены домов, с полверсты пространства и мутноватые, отливающие зеленью воды реки, ниже по течению впадавшей в знаменитую По.

Федор Андреевич внимательно осмотрел зарешеченные окна второго этажа, каменную кладку стен дома, быстро текущие воды и скалистый обрыв. Кстати, он просто плевая горушка по сравнению со скалами, где приходилось ползать вместе с Али-Резой, спасаясь то от исмаилитов, то от погони вольных всадников. Неужели и Мирт в этом доме под черепичной крышей, а вместе с ним заветная шкатулка, книга и сумка с бумагами? Капитан был уверен, что на набережной в Генуе видел именно Мирта, переодетого в европейское платье, – слишком страшную память оставил по себе Желтый человек, чтобы перепутать его с кем-либо. Это сильный, злобный и опасный противник, и он готов драться до тех пор, пока его не убьют.