Федор Андреевич снял с шеи маленькую деревянную табличку с выжженными на ней непонятными значками и вложил ее в руку Великого Хранителя.
– Али-Реза просил передать это, – сказал он на арабском. – Твой сын в безопасности. Он в городе храмов, и его избрали одним из Хранителей
Старик закрыл глаза, и по его щеке скользнула слеза. Зажав амулет в кулаке, он что-то тихо шепнул дочери, и она сняла с его шеи шнурок с такой же табличкой. Ощупью найдя руку русского, шейх отдал ему оба талисмана и положил невесомую ладонь на голову преклонившего перед ним колени Федора Андреевича.
– Я знаю все, что случилось после того, как мы расстались, – тяжело роняя слова, сказал шейх. – Ты сдержал слово мужчины и прошел за мной половину мира. Если тебе когда-нибудь выпадет подаренная Судьбой новая встреча с Али-Резой или другими Великими Хранителями, покажи им это и передай: Великий Хранитель Мансур-Халим согласен!
Кутергин не понимал, о чем он говорит, но не решался перебить или задать вопрос: вероятно, больной просто бредил. Не стоило доставлять ему лишние волнения и забирать остатки сил.
– Лоренцо! – позвал шейх. – Ты здесь?
– Да, Мансур. – Маркиз подошел и коснулся ладони слепого, лежавшей на голове русского.
– Спасибо тебе за все, – продолжил старик. – Но Лючии не следует оставаться в Италии. Пусть урус увезет ее отсюда. Я доверяю ему жизнь, честь и судьбу моей дочери!
Лючия побледнела и упала на колени. Отец притянул ее к себе и погладил по голове, как ребенка.
– Все было заранее начертано в Книге судеб, даже моя встреча с твоей матерью на невольничьем рынке. Отец не станет заставлять тебя поступать наперекор велениям сердца!
– Да. – Дочь покрыла его руку поцелуями.
Маркиз стоял в полном недоумении, понимая в происходящем не более русского. Почему капитан должен увезти его племянницу? Разве здесь, под опекой всесильных да Эсти, она не будет в безопасности? И что означают странные деревянные таблички?
Тем временем слепец взял руки Лючии и Федора Андреевича, соединил их и накрыл своими ладонями.
– Куда ты отправишься? – не отпуская рук молодых людей, спросил он капитана.
– В Санкт-Петербург, – ответил Кутергин, еще боясь поверить в свое счастье.
– Прощайте, дети мои, и будьте счастливы. Прощай, Лоренцо! Скажи своим врачам, чтобы шли домой: им больше нечего делать здесь. Я сам врач!
– Ты не прав. – Маркиз поправил подушку под головой слепца. – Европейские врачи тоже многое знают и умеют.
– Все мы пылинки перед лицом Творца, – пробормотал Шейх. – Идите, мне пора уснуть. Я сказал все!