— Какую записку? — прервал ее Гэбриель. — Я не писал никакой записки.

— Не ты, значит, он, — возразила Олли, указывая на Гемлина, — а там прямо сказано: «Ваши друзья — на холме Конроя». Ты что, совсем одурел, Гэйб? — топнула ножкой Олли, возмущаясь непонятливостью брата. — Вот и пошли мы вместе с Питом, услышали голос Джека — экая глупость петь среди ночи! — и разыскали вас.

— Как хочешь, Олли, а никакой записки я не писал, — упрямо повторил Гэбриель.

— Чудак ты право, Гэйб, — возразила практически мыслящая Олли, — какая разница, кто ее написал? Важно то, что, прочитав записку, мы вас нашли. — Она пошарила в кармане. — Да вот и записка.

Она протянула Гэбриелю листок бумаги, на котором было написано карандашом: «Ваши друзья будут ждать вас вечером на холме Конроя». Почерк был незнакомый; даже если Джек и написал записку, как умудрился он отослать ее без его, Гэбриеля, ведома? С той минуты, что они покинули здание суда, он отлучился только раз, и то совсем ненадолго, когда вел разведку у выхода из штольни. Гэбриель ничего не мог понять; эта анонимная записка совсем доконала его; он молчал и лишь растерянно потирал себе лоб рукой.

— О чем же теперь горевать, Гэйб? — ласково спросила Олли. — Виджилянты, те, что остались живы, убежали кто куда; шерифа тоже нигде не видно; все напуганы землетрясением, и им не до тебя; только ведь и разговору что о подземных толчках и разрушениях. (Да, позабыла совсем тебе сказать, жила наша на холме Конроя ушла под землю, и рудник теперь не стоит ни цента!) Никто сейчас даже и не вспомнит про нас, Гэйб. Завтра на рассвете у спуска в Ручьевую лощину мы сядем в фургон; Пит обо всем уже договорился. Пит сказал, что мы поедем в Стоктон, оттуда во Фриско и потом в одно местечко, которое называется Сан-Антонио, — там сам дьявол нас не сыщет, — и будем мы там жить да поживать: я, ты и Джек; а тем временем дело это забудется. Джек выздоровеет. Жюли вернется домой.

Гэбриель молчал, поглаживая руку сестры. Должен ли он, вправе ли поведать девочке обо всем, что знал; о подозрении Максуэлла, что Жюли замешана в убийстве, об уверенности Джека, что Жюли всегда обманывала его? Решившись наконец, он преподнес свое сообщение в форме, как ему казалось, весьма дипломатичной:

— А что, если Жюли не вернется совсем?

— Послушай, Гэйб, — вспылила Олли, — если ты снова решил глупить, то, прошу, не смешивай больше в это дело меня. Жюли в жизни тебя не бросит. (Гэбриель внутренне содрогнулся.) Ее теперь от тебя не оттащишь даже с упряжкой лошадей. Не будь таким болваном, Гэйб, прошу тебя!