Но вызванный ехал точно по адресу.

— Глядите, — пробормотал Гейдрих, когда показался автомобиль каратиста, — глядите, спешит изо всех сил!

Верно, автомобиль все увеличивал скорость. Но вот он завилял, как если бы потерял управление, сбил ограждение набережной и рухнул в воду.

Конечно, автомобиль был поднят со дна канала: у Гейдриха еще теплилась надежда, что подозреваемый посадил за руль какого-нибудь пьяницу, а сам исчез.

Однако Гейдрих сразу опознал в погибшем водителе своего инструктора каратэ.

Остается сказать, что кондитерское заведение супруги этого человека называлось “Двенадцать месяцев”.

ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА

ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА

Сизова явилась в церковь — падре позвонил в кондитерскую и попросил ее немедленно зайти.

И вот — допрос. Как было условлено с Мигелем, поначалу она разыграла наивность — заявила, что индейцев придумала в целях рекламы своего заведения, к берлинской кондитерской отношения не имела, что она немка, а не испанка. Тогда Аннели Райс упомянула об Энрико.

До сих пор Мигель не принимал участия в разговоре — сидел в стороне и слушал. Теперь встал, подошел к Сизовой.

— Вы должны знать, — мягко сказал он, — должны знать, что сеньора Аннели присутствовала при последних минутах жизни Энрико Диаса. Этого человека высоко ценил сам Рейнгард Гейдрих. Но сейчас, когда я опознал вас как хозяйку кондитерской “Двенадцать месяцев” и, следовательно, супругу сеньора Диаса, дело принимает иной оборот. Итак, в Германии вы были испанкой, здесь превратились в немку. Где лежит истина?

— Она посредине. Мой отец испанец, мать немка.

Проговорив это, Сизова посмотрела на Райс, перевела взгляд на падре. Подумала: обоих можно обезоружить и заставить, чтобы Мигеля и ее отвезли на остров. Но каким окажется соотношение сил непосредственно на месте действия? Нет, все это может обернуться поражением, катастрофой…

Она еще не знала, что Анна Брызгалова исчезла.

В эти минуты Мигель думал о том, что ему обязательно надо встретиться с радистом. Сизова ведет роль, вот-вот она сделает очередной ход, который окончательно собьет с толку противников. Но радиста он должен повидать, чего бы это ни стоило!

— Итак, вы не испанка и не немка, — сказал падре. — Кто же вы?

— Русская! — усмехнулась Сизова. — Кстати, этот язык я знаю не хуже, чем немецкий или испанский.

Падре и Райс глядели на допрашиваемую, не зная, что и думать.

— Вы были на похоронах супруга? — спросил Мигель.