Еще до того, как я задал вопрос, я знал, какой будет ответ. Моник кивнула. Посмотрела на меня. Как будто ей не хотелось говорить.

— Говори-говори, — сказал К. К. и тут же поправился: — Напиши.

«Дирк хочет с тобой поговорить».

— Дирк? О чем?

«Сам знаешь».

У Моник был с собой ноутбук со встроенной веб-камерой, она поставила его на стол перед нами. Включив скайп, вызвала Дирка по списку контактов и открыла окно диалога. Установилась связь. Я увидел на экране ноутбука руку, которая покрутила, настраивая, камеру. Хриплый голос Дирка произнес:

— Вот так. — Изображение сбилось, теперь экран показывал стену и спинку кровати. Дирк еще покрутил камеру, и в центре кадра появилось его лицо. Лицо умирающего. — Привет, Моник. Вот так свидание! Модерновые технологии! Привет, Карл!

— Дирк! — поздоровался К. К.

Они знакомы?

Дирк откашлялся, чтобы прочистить горло.

— Бьорн, спасибо, что согласились поговорить со мной. Как вы знаете, я болен.

— Знаю, Дирк. Знаю.

— В будущем году мне исполнилось бы восемьдесят лет. Подумать только! Но у меня нет будущего года. Я не хочу быть слишком сентиментальным и вызывать к себе жалость, Бьорн, однако каждый день может оказаться для меня последним. Так обстоят дела. И я примирился с судьбой. Все мы умрем. Рано или поздно приходит наш черед. Жизнь — всего лишь оттягивание неизбежного. Мне не страшно.

Никто из нас ничего не сказал. Моник тихо плакала и шмыгала носом.

— Verdorie,[154] — продолжил Дирк. — Я не собирался быть таким помпезным и мелодраматичным, простите.

— Все в порядке, Дирк, — сказал К. К., — не думай об этом. Ты хотел сказать что-то Бьорну?

— У некоторых из нас есть в жизни миссия. Цель. Смысл всей жизни. Для меня таким смыслом было Евангелие Люцифера. Я понимаю, Бьорн, что вы не хотите отдавать манускрипт. Вас терзают всякого рода сомнения. И они должны быть. Это неизбежно.

Я ничего не смог ответить на его слова. Когда слышишь такие вещи, волнуешься. Дирк, что говорить, был на пороге смерти.

— Я вас умоляю, Бьорн.

Он смотрел на меня с экрана: