— Именно потому, что они нас ищут, самое последнее место, где они будут рассчитывать нас встретить, — это их собственный лагерь, — настойчиво убеждал меня профессор. У меня сложилось впечатление, что Кастильо делал это только для того, чтобы показать своей дочери, какой он смелый.

— Проф, — сказал я в ответ, усилием воли заставляя себя сдерживаться, — подобная логика действует только в приключенческих фильмах. Можете быть уверены, что, когда они пошли искать нас, двое или даже трое из них остались охранять лагерь.

— Нас шестеро, — робко заявил Клаудио.

Я, взглянув на аргентинца и мысленно сравнив его с вооруженными до зубов головорезами, с которыми он, похоже, предлагал нам помериться силой, даже не стал утруждать себя ответом на его реплику.

— Нам во что бы то ни стало нужно раздобыть эти тетради, — не унималась Валерия. — Они в настоящий момент — единственная зацепка, при помощи которой мы сможем разыскать реликвии, дающие нам возможность понять, что это была за цивилизация.

— Я думал, что мы и так уже это поняли после того, как поглазели на ту стенную роспись, — сказал я, быстренько перебрав в уме все то, с чем нам довелось в этом заброшенном городе столкнуться.

Аргентинец отрицательно покачал головой.

— Это всего лишь маленькая частичка, — заявил он, — крохотный элемент большой головоломки, которую мы сможем начать разгадывать лишь в том случае, если сумеем разыскать предметы, увезенные отсюда, как мы предполагаем, немцами. А для этого нам нужны тетради.

— Учитывая ситуацию, в которой мы оказались, они нужны тебе не больше, чем группа танцовщиц. Мой ответ остается прежним — «нет».

— Мы — в большинстве, — заметил аргентинец, показывая одним своим большим пальцем на Валерию, а другим — на профессора.

— Не надо устраивать тут демократию.

— Неужели? — спросила, подбоченившись, Валерия. — Ты, может, считаешь, что твое мнение имеет большее значение, чем наше?

— Я в данный момент веду себя явно благоразумнее вас. Не я ведь предлагаю обворовать группу наемников, которые ищут нас, чтобы убить.

— Нам, я думаю, стоит рискнуть, — вдруг заявила Кассандра, делая шаг вперед и тем самым как бы вступая в только что образовавшийся клуб самоубийц. — Я понимаю, насколько это опасно, но все то, что нам здесь довелось пережить, не будет иметь никакого смысла, если мы уедем отсюда с пустыми руками.

— Еще меньше будет смысла, если ты останешься вообще без рук… — мрачно пробурчал я.

Мексиканка не ответила, но я, хорошо ее зная, понимал, что раз уж она приняла решение, отступаться от него не станет.