Во всем этом странном помещении чувствовалось что-то зловещее, ужасное и величественное, однако больше всего мое внимание в этом одновременно восхитительном и кошмарном месте привлек какой-то объект, возвышающийся в его центре прямо под отверстием в потолке, через которое в него проникал солнечный свет. Он представлял собой странный холмик, который, насколько я смог рассмотреть в полумраке, состоял из ветвей и камней и был похож на огромную кучу мусора высотой более десяти метров.

Подстрекаемый любопытством, я, настороженно поглядывая по сторонам, стал приближаться к этому холмику и, соответственно, к находившемуся прямо над ним отверстием в потолке со слабой надеждой на то, что я наконец-то смогу вырваться на свободу. Однако тут мне в ноздри снова ударил запах гниющего мяса, и я, моментально погасив зажигалку и остановившись как вкопанный, перестал даже моргать.

Чувствуя себя едва ли не парализованным от страха, я напряг слух, пытаясь различить уже знакомые мне звуки, которые издают морсего, когда они двигаются или напряженно и тяжело дышат. Однако услышать мне ничего не удалось: вокруг меня царила гробовая тишина.

У меня мелькнула мысль, что либо где-то неподалеку от меня находятся морсего, но они при этом спят, либо источником этого отвратительного запаха являются в данном случае не они. Как бы там ни было, я осознавал, что подвергну себя очень большому риску, если покину спасительную для меня темноту и пойду к освещенному солнечным лучом центру этого помещения. Если какой-нибудь невидимый для меня морсего сейчас наблюдает из укромного уголка за этим помещением, он меня сразу же заметит и, естественно, очень обрадуется тому, что еда, можно сказать, сама пришла прямо к нему домой.

Однако я все же не мог взять и уйти отсюда, оставив за своей спиной это многообещающее отверстие в потолке, манящее меня так, как яркая лампа манит мотылька. Поэтому я, собрав всю свою волю в кулак, решил все же пойти в освещенный солнечным лучом центр помещения, убеждая себя в том, что независимо от того, пойду ли я в его середину или же стану пробираться вдоль стен, вероятность нарваться на неприятную встречу у меня в обоих случаях одинаковая. Мой план, в общем-то, был простым: я попробую как можно осторожнее пробраться к центру по кратчайшему расстоянию и, если при этом вдруг почувствую, что меня кто-то заметил, сразу же попытаюсь дать отсюда деру, бормоча про себя те немногие молитвы, которые мне были известны. Может, мне удастся удрать от морсего и во второй раз.

Я начал медленно идти, направляясь к странному холмику и надеясь, что не нарушу каким-нибудь своим неуклюжим движением тишину и что на моем пути не окажется какой-нибудь глубокой ямы, потому что вполне могло получиться так, что я узнал бы о ее существовании только после того, как в нее бы упал.