Она видела, что он искренне расстроен, и сменила тему.

– Теперь, когда мы подружились и поняли друг друга, может, расскажете о радиопроцедурах на подлете к аэропорту Казунду? – предложила Настя и соблазнительно улыбнулась.

Юрий усмехнулся.

– Помогу вам, чем только смогу, дорогая. Подлетая со стороны озера, я вызываю замок на частоте 121,975 мегагерц. Тогда грязный ублюдок Бэннок начинает орать на меня. Как будто я боксерская груша для его грязного языка. Потом дает добро, и я на высоте пятьсот футов пролетаю над полем, чтобы по ветроуказателю проверить направление и скорость ветра. Не верю указаниям этой мерзкой свиньи. Затем поворачиваю по ветру и сажусь.

– У вас есть особый опознавательный сигнал?

– Нет, Карл Бэннок знает мой голос. По его словам, я говорю по-английски так, словно пускает ветры слон.

– А если вы сядете без разрешения?

– Не знаю. Никогда не пробовал. Вероятно, самолет расстреляют из пятидесятимиллиметровых пушек, которые они установили по концам полосы.

– Спасибо, Юрий.

Настя встала.

– Теперь, когда мы подружились и поняли друг друга, может, развяжете мне руки? – взмолился он.

– Такого доверия между нами нет, – с сожалением ответила Настя.

– Ну, по крайней мере могли бы дать мне промочить горло, – предложил он. – От вашего снадобья хочется пить.

– Принесу стакан воды, – сказала она.

– Я говорил не о воде, – печально сказал Юрий.

Настя рассмеялась, пошла на кухню и принесла ему бутылку водки.

– Более прекрасной и доброй женщины я не встречал, но я не могу пить с завязанными руками.

– Да, я прекрасна и добра, – согласилась Настя. – Но не дура.

В другой руке она держала соломинку для питья. Присев рядом с Юрием, она вставила ему в губы конец соломинки. Второй конец просунула в горлышко бутылки. Юрий втянул жидкость и сделал несколько глотков, прежде чем она отняла соломинку, чтобы он смог вдохнуть.

– Вы не замужем? – спросил он хриплым от крепкого напитка голосом.