Генерал спустился с вышки и нырнул в командирский танк. Опергруппа едва успела разместиться по бронемашинам. Поступил приказ отходить в Конотоп.

В это время я впервые увидел наши краснозвездные истребители. В колонне началась паника, немецкие танки расползались по лесу. Эх, если бы летчики знали, что в колонне движется чуть ли не весь штаб танковой группы во главе с командующим! Они были заняты поддержкой атаки конников.

Так впервые встретились на поле боя командир кавалерийского корпуса генерал Белов Павел Алексеевич и командующий танковой группой. Кто знал, что предстоит еще одна их встреча и еще один побег генерала от кавалерийской группы Белова…

18 сентября я порадовался за удар в Ромнах, а наутро пришло сообщение, что Киев оставлен нашими войсками.

В плен был взят командующий одной из наших армий, оборонявших Киев. Его привели к генералу.

— Можем ли мы ожидать общей капитуляции?

Командарм был мрачен, измучен бессонницей, но держался достойно и был скуп в ответах на слова.

— Капитуляция? Почему вы заговорили о капитуляции? — спросил он в ответ.

— Вы потеряли несколько армий! Украина открыта…

— Капитуляции не будет!

— Когда вы заметили мои танки?

— Обнаружили мы их восьмого сентября, но о повороте армий с московского направления мы узнали в первые же дни начала вашего рейда…

— Почему же ваши войска не оставили Киева?

— Таков был приказ!

— Вы командовали армией, вы — человек, сведущий в крупных операциях… Не считаете ли вы, что дальнейшее сопротивление Красной Армии приведет только к бесполезному кровопролитию?

— Мне трудно заниматься прогнозами, находясь в плену! — ответил командарм. — Однако могу я сказать: сопротивление еще только нарастает.

После падения Киева две трети всех войск Восточного фронта объединились для удара на Москву.

Усилилась танковая группа, пришли новые машины, острие удара медленно поворачивалось на северо-восток. Центром сосредоточения войск стал Рославль. Я воспользовался приездом в Ро-славль, чтобы отправить очередное сообщение в Центр через тайник Максима Петровича.

Удар на Орел и Брянск — такие я делал выводы. Но полагаю, что и на этот раз я не сделал открытия. Сосредоточение крупных танковых сил в районе Рославля не могло не быть отмечено нашей разведкой. А получится ли направление на Орел или Брянск — это зависело от многих условий, которые не могли быть предусмотрены не только разведчиком, но даже и командованием тех войск, которые шли в наступление, так же и командованием тех, кто оборонялся. Нельзя было подчинить единой воле миллионы случайностей.