Я не вправе, естественно, давать оценку этой гипотезе[456], но рад сообщить вам о самом факте выздоровления до того, как мой врач пришлет обстоятельный и научно обоснованный отчет.
Стоит ли объяснять, какие чувства я испытываю, отделавшись от страшного недуга. Нет слов, чтобы в полной мере выразить мое счастье.
Стоит ли объяснять, какие чувства я испытываю, отделавшись от страшного недуга. Нет слов, чтобы в полной мере выразить мое счастье.
В заключение хочу добавить, что, памятуя о внимании, с каким вы относитесь ко всем французам, попадающим в Буэнос-Айрес, я решил в меру своих сил и средств тоже оказать им помощь через вас.
В заключение хочу добавить, что, памятуя о внимании, с каким вы относитесь ко всем французам, попадающим в Буэнос-Айрес, я решил в меру своих сил и средств тоже оказать им помощь через вас.
В связи с этим имею честь послать вам чек на двести тысяч франков. Используйте его по своему усмотрению. Пусть эти деньги послужат тем вашим соотечественникам, кто больше всего в них нуждается.
В связи с этим имею честь послать вам чек на двести тысяч франков. Используйте его по своему усмотрению. Пусть эти деньги послужат тем вашим соотечественникам, кто больше всего в них нуждается.
Примите, дорогой доктор, выражение самой горячей признательности.
Примите, дорогой доктор, выражение самой горячей признательности.
Феликс Обертен».
Феликс конечно же сообщил о содержании письма своим друзьям, а также ознакомился с литературным трудом Беника. Оба письма были одобрены. Но письмо моряка вызвало у парижанина недоумение.
— Объясните мне наконец, — обратился он к боцману, — что означает фраза относительно того, что вам известны подлинные причины моего выздоровления?
— Ну… Ну, месье Феликс!..
— Что ну? Отвечайте.
— Врачи есть врачи. У каждого свой метод.
— А у вас, кажется, имеется собственный.
— Конечно!
— Что вы понимаете в медицине?
— Все, что нужно.
— Ведь это и меня касается, Беник. Расскажите же, в конце концов.