— Если грозит тюрьма, такой человек не задержится из-за документов, — предположил Федор. — Короче, завтра в четыре часа утра я буду у вас.
— В четыре?!
— Да. И встретиться нам лучше не здесь, а в вашем пункте на рынке. Оттуда, как я понимаю, до Кунициной ближе.
Федор был серьезен, говорил о том, что предстоит, с безапелляционной уверенностью, словно о заранее продуманном плане. Когда он закончил, милиционер поднялся:
— Слушаюсь.
…На рассвете следующего дня Бердышева доставили в линейную милицию. Поняв, что распоряжается здесь человек не в милицейской форме, он заволновался. И когда Федор сел за стол напротив него, не выдержав, спросил:
— Я арестован, что ли?
— Пока задержаны. Вот протокол о вашем задержании.
Федор решил пока не говорить о санкции на арест.
— Так ведь меня отпустили.
— Да. Но вы не явились за документами. Сейчас речь пойдет о вашей попытке совершить квартирную кражу.
— Это еще доказать надо, — серьезно сказал Бердышев.
Взгляды их встретились: настороженный, со скрытой враждебностью — Бердышева и внимательный — Федора.
— Знаю, что надо доказать, — ответил Федор.
Он сознавал, в какое затруднительное положение ставил его этот арест. Кто он, Бердышев? Уже судим ранее за воровство. И новая попытка — не случайность, конечно. Оттого, что Бердышев не смог совершить кражу, он не стал в глазах Федора чище. Но как его обвинить, если юридические нормы на этот раз работают в его пользу? Ведь к одному свидетельскому показанию против Бердышева требуется хотя бы его самопризнание. Его нет. А времени на доказательство вины всего неделя…
«Узнай человека», — жил в памяти совет Ухова. Вспомнился и Славин с его убеждением: «Вы получитесь…»
В конце того же дня Федор с милиционером и Бердышевым поехали на Уктус. Небольшой домик Бердышевского зятя стоял на отшибе за поселком пивзавода в улочке, упиравшейся в насыпь челябинской линии вблизи железнодорожного моста.
Зять оказался дома. Он встретил Бердышева в сопровождении милиционера без особого удивления. Всех пригласил в дом.
Федор заговорил с зятем:
— Дом этот ваш?