— Может, мы пойдем тоже? — предложил Виталий.

— Нет. Надо позвонить Вершкову. Добеги-ка до старшины, спроси, который телефон из этих к дежурному по разъезду, — он показал на аппараты, стоявшие на рабочем столе старшины.

Бадьин скрылся за дверью и вернулся через минуту вместе со старшиной.

— Вот телефон, — показал тот на один из аппаратов. — Но зачем звонить Вершкову? Он сам ничего не знает, я же спрашивал. Через десять-пятнадцать минут все будет известно.

— Тогда пойдемте, хоть встретим их, — предложил Федор.

Втроем вышли на улицу.

Подступали сумерки, и безмятежная тишина, царившая вокруг, показалась Федору какой-то неестественной.

— У вас найдется место, куда можно поместить этих арестованных? — спросил Федор старшину.

— Хозяйственная комната есть, еще комната боевой подготовки…

Замолчали. Казалось, время остановилось. Федор закурил, потягивая папиросу, неотрывно смотрел в сторону разъезда.

— Идут, — сказал наконец старшина, стоявший у него за спиной.

Федор обернулся и увидел, что тот смотрит в сторону леса.

— Тропой по лесной опушке идут, — уточнил старшина, — я слышал: у кого-то треснуло под ногой…

Федор не успел ему ответить. Из-за угла ограды казармы показался солдат с винтовкой, за ним вышли Степанов с незнакомым мужчиной, позади них шагали Колмаков и второй солдат. Старшина вышел навстречу, что-то негромко сказал первому солдату и повернул обратно. Арестованных провели мимо Федора и Бадьина. Колмаков остановился возле них. Он вытащил из кармана гимнастерки бумажку и протянул Федору:

— Вот, читай.

Это была записка, написанная карандашом на клочке газеты, оторванном по краю.

«Здравствуй, Семен. Напиши свой график дежурств. Мы переходим на другое место. Нас заметили. Иван будет знать, где мы. Ну, пока».

«Здравствуй, Семен. Напиши свой график

дежурств. Мы переходим на другое место.

Нас заметили. Иван будет знать,