Трофейные часы, здание горисполкома, на реконструкции которого работали пленные немцы, смерть отца от ран, незавершенное дело Тимонина и новое, алтыновское, — все это непроизвольно объединилось в одно, до сих пор отдающее болью слово — война. Как досадовал Юра когда-то: не дорос, опоздал на войну! Начав работать в органах госбезопасности, понял — не опоздал…

Сотрясая стол, приставленный к рабочему столу Павла Никифоровича, Новоселов с трудом высвободил ноги. В графине заплескалась вода, тренькнула плохо пригнанная пробка. Поднялся, часы, прикрепленные цепочкой к брючному ремню, стал засовывать в кармашек-пистончик. Павел Никифорович заинтересованно наблюдал за действиями Юрия. Тот, уловив лукавство в глазах начальника, заметил напыщенно:

— Ташенур — это не только деталь гардероба, но и признак состоятельности вашего подчиненного.

— Ташенур? — удивленно переспросил Павел Никифорович. — Это еще что за штука?

— Карманные часы, — важно пояснил Новоселов. — В институте моим врагом номер один был немецкий язык.

— Одолел врага? — посерьезнев, спросил Дальнов.

— Читаю. С вёртербух, конечно.

— Это хорошо. Пригодится. Хотя дело Алтынова велось на русском.

— Оно у вас или в архиве?

Павел Никифорович подошел к старинному металлическому шкафу. Скрежетнул ключ, отошла массивная, как затвор шлюза, дверца. Новоселов ожидал увидеть пухлую папку, но Дальнов подал ему блокнотный листок.

— Вот, для быстроты отыскания. Внизу оно.

Мысленно раскладывая время на все, что следует сделать, Юрий позволил себе еще один вопрос:

— В Верхнюю Тавду когда прикажете?

— Там и без тебя есть кому, — ответил Дальнов. Хотел сказать, что Юрию предстоят другие поездки — неблизкие, но не стал забегать вперед: пусть, не отвлекаясь, посидит над бумагами «Смерша».

— Не спугнут? — спросил Новоселов, имея в виду товарищей из районного отделения КГБ.

— Алтынова трогать не будем. Плотничает в колхозе, ну и пусть плотничает. Вникни в каждую строчку, в каждое слово, — и Дальнов, снова усадив Новоселова, выложил то, что считал важным: — Поищи, не упоминал ли Алтынов «турецкоподанного» Мидюшко. Не верится мне, что столь долгое время был военнопленным. Сдается, их дорожки сходились где-то еще до вступления Алтынова в РОА[1].

— Если сходились, вряд ли упоминал. Не кретин, поди.

— Не за это, так за что другое зацепишься. У армейской контрразведки дел тогда было до чертиков, могли и упустить что-то. Так что между строк читай. Надеюсь некоторые уточнения по Мидюшко получить из центра, хотя бы о шестьсот двадцать четвертом карательном казачьем, в котором этот самый Мидюшко служил. Выясним, где батальон дислоцировался, тогда… — и все же Дальнов не выдержал: — Вот тогда и поедешь. А пока изучи у нас все, что можно по Алтынову. И одновременно закругляй по Тимонину. Всё, свободен, Юрий Максимович.