Фотография, которую рассматривал Новоселов в личном деле, была сделана плохим фотографом, но все равно Юрий сразу же узнал Егорова. И дело не в том, что запомнил его лицо по снимку. Реальный Егоров очень походил на того, который жил в воображении Новоселова. Угодлив, настороженно-боязлив.

— Подождем, — предложил Новоселов, отвернувшись к окну.

За его спиной молчали. Артур Игнатьевич не знал, наверное, как объяснить Егорову, зачем вызвал, а может, и не хотел с ним разговаривать.

К подъезду подкатила новенькая темно-зеленая «Победа» горотдела КГБ. Капитан Маркович — пожилой, в серой, навыпуск, рубахе, перетянутой командирским ремнем, вылез из машины. Через минуту он был уже в кабинете. Подал Новоселову постановление об аресте Егорова. Юрий мельком глянул на него и передал бумагу Егорову. Тот, прочитав, с большим усилием выдавил:

— Н-не п-понимаю…

Капитан Маркович не стал транжирить время, сказал густым басом:

— Встретитесь с Алтыновым — все поймете.

Мгновенно сникший Егоров не произнес больше ни слова.

Когда капитан вышел с Егоровым, Артур Игнатьевич спросил Новоселова:

— Судить здесь, в Камышине, будут?

— Преступления совершены на территории Белоруссии, — пояснил Новоселов. — Судить будет тамошний военный трибунал.

Начотдела недоуменно смотрел на чекиста:

— В Белоруссии… Вы из Свердловска. Не доходит.

— Это детали, Артур Игнатьевич. Не будем вдаваться в них.

— Надо же, — помотал головой Артур Игнатьевич, — десять лет после войны… Трое здоровеньких, жизнерадостных пацанов у него подрастают…

Подавая на прощание руку, Новоселов отметил на эти раздумчивые слова:

— Если бы не такие егоровы, за десять лет здоровеньких и жизнерадостных подросло бы в тысячи раз больше.

54

54

После казни женщин, в которой Егоров едва не принял прямого участия, он все чаще стал задумываться: что же делать, как жить дальше? Решайся на что-то, денщик командира карательной роты!