Слушая стук камней и удары комьев земли о крышку гроба, казалось, большинство собравшихся задумалось о бренности короткого существования на этой земле…

По отмашке, полученной откуда-то сзади, рыдающая, безутешная, молодая вдова, под одобрительный гул боевых соратников, потеряла сознание.

Ей дали понюхать флакон с настоящим нашатырным спиртом. Она, явно не ожидая такой подлости, всхрапнув и дернувшись всем телом, «пришла в себя».

— Молодец лейтенант! Молодец. Пока все без ошибок, — зашептал ей на ухо «седой брат покойного» он же ее непосредственный начальник.

Посвященные во все детали траурных мероприятий, ждали заключительного аккорда в виде накрытого стола и поминок. Но торжество чуть не испортил «покойный», совсем не ко времени заявивший: «Вы идите, а я еще посижу на его могилке.» Однако его под руки, уже только всхлипывающего от горя, увели в поминальный зал.

На поминках, как важная и неотъемлемая часть траурных мероприятий, продолжали раздаваться подобающие такому моменту поминальные речи и тосты. Но, как-то само собой, после трех положенных поминальных стопок «за помин души», официальная, траурная обстановка — ушла.

Ей на смену, на вьющийся дымок кадила, заглянула свободная и непринужденная атмосфера. С ее появлением, галстуки расслабили и вспомнили былое. Спели хором песню «про Катюшу». Посмеялись над рассказанным анекдотом «брата покойного» и устыдившись разгула веселья разъехались в разные стороны, предварительно захватив со столов недопитое и недоеденное для продолжения индивидуальных траурных мероприятий.

Безутешную молодую вдову, в звании лейтенанта, было решено отдать «на танцы и провожание до дома» председателю траурной комиссии. Что и говорить? Заслужил.

Иван Петрович доверительно склонившись над ухом своего бывшего начальника, отвлек его от аппетитного крылышка утки, обильно пропитанного соусом ткемали: «Вот так меня и похороните» — горячо задышал он ему в ухо.

На что тот, отрываясь от увлекательного занятия, вполне резонно ему ответил: