— Самому Топпенау от этого не легче, пожалуй, — сказал Реннер. — Не так ли, господин директор?

— Конечно, но, знаете ли, точность... Точность — закон моей профессии!

— Вместе с Топпенау казнили, видимо, его секретаршу, — сказал Реннер. — Ведь она тоже была арестована.

— Как ее фамилия? — поинтересовался Штаубе.

— Не то Штальбах, не то Штраух... Точно не помню.

Директор отдела страхования пожевал губами.

— Нет... Счета Штраух или Штальбах у нас не имеется... А она была замешана в его деле?

— Право, не знаю! — сказал Реннер. — Наверное, была его любовницей. Вот и пострадала. Говорят, она была молода.

— Ай-ай-ай! — вздохнул Штаубе. — Какой ужас! И самое страшное, что вокруг оказываются враги! Совсем не там, где ждешь!

— Ну, подлинные друзья тоже оказываются не там, где их иногда ждешь! — возразил Реннер. — Не падайте духом, господин директор. Верьте в Германию!

— Я верю!

— О конечно! — спохватился директор Конечно, я верю! Германия победит!..

...Через несколько дней после этого разговора Алферов держал в руках телеграмму из Берлина с указанием даты казни графа фон Топпенау.

— Молодец Реннер! — сказал он Васильеву. — Выяснил все-таки. Может быть, ему удастся узнать и судьбу Инги...

— Думаю, что надеяться не на что, — глухо сказал Васильев. — Наверное, Ингу казнили раньше, чем графа?-

— Хорошо, что Больц опять на фронте.

Алферов промолчал.

***

О судьбе Инги Штраух он узнал много позже, уже после Победы.

В начале июля сорок пятого года в Москве собрались бывший советник Реннер, бывший советник Кирфель, бывший генерал Пауль Ринке, Эрвин Больц, капитан Ольгин и некоторые другие их товарищи.