— Можешь ли ты сделать для меня кое-что?

— Если меня заставят… — притворно захныкала Эмили. Ему показалось, что она переигрывает, но Энджел этого не заметила. Она объявила самодовольно:

— Тебя заставят.

Джон объяснил:

— Знаешь ту грунтовую дорогу, что ведет вниз от дома Фишеров? Поезжай туда на велосипеде, а оттуда спустись на шоссе и оставь велосипед там. Постарайся, чтобы тебя никто не заметил. Потом вернись сюда. А когда ты будешь в деревне, расскажи им, что ехала по той дороге на велосипеде, а я подбежал и попросил одолжить велосипед. Они найдут его у шоссе и подумают, что я сел в попутную машину.

Энджел внимательно смотрела на него:

— Значит, вы хотите сделать вид, что уехали, а сами будете тут?

Джон все еще смотрел на Эмили:

— Думаешь, тебе это удастся?

Она улыбнулась радостно:

— Конечно. Я сейчас же еду.

Она подбежала к лазу, нырнула в него и скрылась из виду.

Должно получиться, подумал Джон. Если он кому и мог доверять — так это Эмили. И он на некоторое время окажется в безопасности. Впервые у него появилась надежда. Он не рассчитывал на это. Все произошло само собой. Но раз уж так вышло — не меньшее ли это из двух зол? Он точно знал, что было бы, отдайся он сам в руки властей. Даже если бы Вики удалось его защитить до появления полиции, его бы арестовали и все улики были бы беспощадно против него. План, придуманный его врагом, сработал бы точно, как было задумано. Но теперь, при том, что он здесь, на месте и на свободе, не сможет ли сразиться с врагом? Кто-то из здешних жителей все это подстроил. Кто-то… Стив Риттер?

Голос Энджел донесся до него:

— Эмили — рабыня, правда? Большая, жирная, глупая рабыня, которую топчут ногами. — Джон посмотрел на нее. Она захихикала. — Я все время говорю, что вы плохо обращались с миссис Гамильтон. Я твержу это снова и снова. Ее это бесит. Вот почему я это твержу. Просто, чтобы ее позлить.

Обуздав надежду, которая, он понимал, была слишком хрупкой, он спросил:

— Но ты сказала, что Линда тоже плохая?

Энджел стряхнула с пальцев крошки, посмотрела на сандвич и принялась развертывать салфетку.

— Миссис Гамильтон — плохая. Она плохая и гадкая.

— Гадкая? Почему она гадкая?