— Ты ничего не расскажешь, — заявила она. — Ты думаешь, что ты очень умная, но ты ничего не расскажешь!

— Расскажу, расскажу! — обратила к ней Энджел опухшее, заплаканное лицо. — И тебя посадят в тюрьму. Вас обоих.

Эмили засмеялась и подбежала к ящику из-под апельсинов. Схватила Луизу, Мики-Мауса и Корову и сунула их в руки Джону:

— Держите их при себе. Не давайте их ей.

— Луиза! — вскочила на ноги Энджел.

Эмили кинулась к ней и вывернула ей руку за спину:

— Завтра, когда станет светло, мы вернемся домой, но ты ничего никому не расскажешь, потому что Луиза, Мики и Корова останутся у Джона. И если ты проговоришься, если ты вымолвишь хоть словечко, Джон их казнит. Он разорвет их на мелкие кусочки, раздавит их, вырвет им глаза. Он их казнит!

— Нет! — Энджел пыталась вырваться, глаза ее были полны ужаса. — Нет, нет! Отдайте мне Луизу! Отдайте Луизу!

— Клянись! Клянись Луизой. Перекрестись и скажи: чтоб мне сдохнуть.

Энджел сделала последний отчаянный рывок, пытаясь освободить руку, и захныкала, поняв, что проиграла:

— Клянусь! Чтоб мне сдохнуть, клянусь Луизой, что… что я не расскажу.

— И ты оставишь Луизу, Мики и Корову у Джона. И будешь помнить! Все время будешь помнить, что если ты нарушишь клятву…

— Буду помнить! Буду помнить! — отчаянно всхлипывала Энджел.

Эмили выпустила ее руку. Девочка кинулась на свою постель и спрятала лицо в одеяле.

— Ну вот! — Эмили обернулась к Джону. На ее блаженном лице была написана радость и удовлетворение. — Это удержит ее. А теперь надо спать. Вы ложитесь около выхода — поперек. Тогда она не сможет удрать.

Но Джон облегчения не чувствовал. И только посмотрев на Эмили, ощутил, что напряжение отпускает его. Поразительно, но Эмили удалось это! Он получит передышку. Починим магнитофон и, может быть, что-нибудь и придумаем. Если бы устроить какую-нибудь ловушку…

— Все хорошо? Теперь можно спать?

— Конечно, Эмили.

Девочка подбежала к Энджел:

— Пусть Джон ляжет на моей постели, а мы с тобой можем спать вместе.