— Ночевать в цехе? Ну, знаете…

В диспетчерской, как обычно, шумно и оживленно. Андрей поздоровался, но на него не обратили внимания. Все взоры были обращены на Суматохина: он, как всегда, травил:

— Я как раз был дежурным на СКП. В воздухе шум, гвалт, идут самостоятельные полеты курсантов. И вдруг слышим тихий, слабенький голосок: «Я — 701-й, мотор дает перебои…» Ну, все всполошились, конечно, забегали, а руководитель полетов запрашивает: «Какие обороты?» — «Восемьдесят процентов». — «Температура?» — «Нормальная…» — «Не теряй самообладания». — «Не теряю…» — «Молодец, поставь сектор газа на малый…» — «Поставил». — «Где находишься?» — «На выруливании…» — «Что?! Ну, тогда заруливай!»

Андрей посмеялся вместе со всеми, спросил у Наташи:

— Как дела?

— Самолет готов, полетный лист выписан. Прогноз и фактическая погода вполне соответствуют.

— Ну и отлично. Пошел одеваться.

На выходе Аргунов встретил Вострикова. Вид у Семена Ивановича такой, что краше в гроб кладут: бледный, осунувшийся, с воспаленными глазами. Поднял на Андрея встревоженный взгляд:

— Как здоровье?

— Вы б лучше о своем здоровье побеспокоились, Семен Иванович. Разве так можно, не спавши всю ночь?

— Ладно, — отмахнулся Востриков, — потом отосплюсь.

Андрею стало нестерпимо жаль его: ведь сколько он помнил — Семен Иванович был в вечных заботах. И ему так захотелось сказать этому маленькому озабоченному человеку что-нибудь доброе, утешительное.

— Семен Иванович, не волнуйтесь. Я уверен, на этот раз машина не подведет.

Востриков моргнул и неожиданно улыбнулся. А в глазах, увеличенных стеклами очков, забилась такая радость и ожидание, что и Андрей тоже невольно улыбнулся.

— Ну, я пошел?

— Иди, Андрей Николаевич, машина тебя ждет.

Самолет стоял на самом видном месте, в стороне от всех. Блестящим глянцем отливали на солнце короткие белые крылышки. Пронзительные лучи, струившиеся с высоты чистого неба, косо ударялись о гаргрот — верхнюю часть фюзеляжа и, отражаясь от него, слепили глаза. Прозрачный плексигласовый фонарь был сдвинут назад — кабина открыта и ждет летчика. Прислонясь к стремянке, приставленной к борту кабины, ждал летчика и механик.

— Счастливого полета, Андрей Николаевич.

— Спасибо.

От спецмашины с аккумуляторами — «пускача» — тянулся к истребителю толстый электрический жгут.