Однако, сколько Буслаев помнил, политические изыски и умствования деятелей НТС никогда не интересовали органы безопасности. Объектом пристального их внимания было другое — такая структура НТС, как Сектор закрытой работы, своего рода спецслужба. Его сотрудниками являлись те, кто изменил присяге и повернул оружие против своего народа в годы последней войны. Находились они на содержании иностранных разведок, соответственно, хлеб свой отрабатывали под их контролем, ревниво следуя курсу агрессивных кругов Запада.

На протяжении десятилетий наша пресса публиковала факты, свидетельствующие об их «тайной подрывной деятельности» — вербовка и заброска на территорию России агентуры со шпионскими заданиями, провокации в отношении соотечественников, выезжающих за рубеж, попытки склонить их к измене Отечеству, к невозвращению на Родину. Подвергались враждебной обработке и наши моряки, и солдаты.

В Советском Союзе прошло несколько открытых судебных процессов над теми, кто был схвачен с поличным в Москве и других городах.

«Идеи» НТС на российской земле не прижились, поскольку осуществление их возвратило бы нас во вчерашний день, сделало бы Россию зависимым государством. В НТС этого не могли не понимать. Значит, не проповедь этих «идей» была главным делом его руководителей. Кормила Народно-трудовой союз «тайная» деятельность. Издательская, пропагандистская сфера служила ее прикрытием.

Привела женщина Буслаева, как она объяснила, открывая дверь, на конспиративную квартиру «Сектора закрытой работы» НТС. Размещалась она в центре города. Там и состоялась его встреча с Бруновым.

Блондинка поставила перед ними «Смирновскую», закуску.

Брунов сказал, разглядывая гостя:

— А я представлял вас человеком атлетического сложения, этаким нашим русским медведем-увальнем. Как много значит все-таки личное впечатление!

— Нам давно следовало повидаться, — сказал Антон. Вглядываясь в лицо Брунова, подумал: время сказалось и на нем. Но кое-что осталось прежним: кривой нос, выражение глаз. Как и в ту пору, они полны ненависти. И тот же спесивый, надменный вид. Но, может быть, смягчится его сердце, когда услышит зов родной матери?

— Вы правы, — обрадовался Брунов словам гостя. — Одно дело — заочное знакомство. И совсем другое — сидеть так, как мы сейчас с вами, друг против друга. — Он наполнил рюмки. — За наше с вами знакомство, мой друг! За полное взаимопонимание и дальнейшие совместные успехи!

— Прекрасный тост! — Антон пригубил и постарался перевести разговор в нужное ему русло. — Должно быть, достается вам здесь? Все-таки не у себя дома.