Антон сразу не нашелся, что и сказать. Известие о трагической гибели Валюши он воспринял, как невосполнимую утрату. Он представил последние мгновения ее жизни. Его охватил нервный озноб.

— Я сочувствую вам, Василиса Дементьевна, и вместе с вами переживаю, — едва выговорил он.

— Спасибо, сынок. Я знаю: вы любили друг друга.

— Валюша была цельной натурой. И целеустремленной тоже, — собравшись с мыслями, произнес Антон. — Ее мечте построить со мной семью не суждено было сбыться. Многое стояло у нас на пути друг к другу. Наконец она обрела счастье с другим мужчиной, и вдруг такая трагедия. Страшно даже представить себе, что Валюши больше нет с нами. Вы правы: не стало друга, женщины, которая никогда не была мне безразлична.

— А это Валечка сделала своими собственными руками. И хранила, как редчайшую драгоценность. Бывало, достанет из комода и любуется. Это многое ей напоминало. — Мать Вали протянула ему коробочку.

Открыв ее, Антон увидел утопавший в розовом бархате медальон, анодированный под золото, видимо, изготовленный французскими умельцами. И пронесла она его через гестапо, через банду. Тем дороже он сейчас для него, когда ее нет рядом. С фотографий, любовно вделанных в него, смотрели юношеские лица их обоих, запечатленные в день, когда прозвучал последний школьный звонок. Это его растрогало.

Вспомнилось все: спектакли школьной студии и ее первый поцелуй, к которому он не был готов. Встреча на болоте в конце войны и гневное чувство к ней, как к предательнице. Она же оказалась величайшей патриоткой. Ее приход в нему домой после войны. Пришла в надежде обрести счастье с ним, ушла же убитая, рухнули ее надежды. И эта последняя встреча на Сретенском бульваре, когда она, видно, отчаявшись, возлагала надежду на небеса. Всю войну висела на волоске от смерти и ушла в бессмертие.

— Я иногда достаю медальон из комода и подолгу любуюсь вашими юными лицами, — сказала Василиса Дементьевна. — Хотела тебе его отдать да передумала. Пусть, пока жива, находится у меня на сохранении вместе с ее Почаевской Богоматерью, заступницей нашей.

— Да, конечно, — согласился Антон. — У меня имеются фотографии Валюши и детские, и юношеские.

Взгляд его остановился на портрете Вали, висевшем над ее письменным столом. Под ним лежала стопка его писем к ней.

— Хочешь взять их? Возьми, — сказала Василиса Дементьевна. — Они будут тебе о многом напоминать.

— Если не возражаете… — Антон положил их в портфель-дипломат, набитый книгами.

В день рождения Вали он побывал у нее на могилке. Возложил огненно-красные розы. Представил себе ее красивое лицо и завораживающую улыбку, которую она дарила ему. Постоял в скорбном молчании. Поклонился светлой памяти ушедшего в бессмертие друга юности — Джульетте, Баронессе. Попросил прощения за принесенные страдания. Сказал: «Благодарю тебя, Валюша, и за юношескую любовь, и за взрослую сильную и мужественную. Пусть земля будет тебе пухом, а небеса хранят твою душу вечно».