— Ты не приходишь домой, а дочь ведь стала чужой… Нет, теперь ты ее не узнаешь. А мне люди говорят: послушай, Аусма, что это с твоей дочерью? Ты представляешь?

— Подожди, Аусма, не горячись. Велта заходила к тебе? Когда? О чем вы с ней говорили? Что она тебе передала?

— Она чужая, Солтас, она с этим эсэсовцем… который мучит людей. Он ведь и часовщика велел арестовать, это, наверно, за то, что его Арвид ушел в партизаны. А Велта, Велта…

Командир подошел к ней вплотную — видны были его зеленые усталые глаза, густая россыпь веснушек на щеках и носу, прилипшая к нижней губе махринка.

Аусма смотрела на это лицо, как завороженная.

— Постарайтесь вспомнить, о чем вы с ней говорили, — попросил командир, слегка наклоняя голову набок и покачиваясь с носка на пятку на слегка кривоватых ногах. — Поймите, Аусма, это очень важно. Вспомните, пожалуйста.

— Говори, Аусма, говори, не молчи, как ты не поймешь? — тормошил ее муж. — Господи, да налейте же ей чаю, она ведь больна, — внезапно заметил Солтас.

Аусма жадно припала к протянутой кем-то кружке, но слабые руки с подрагивающими пальцами почти не слушались, теплая безвкусная вода лилась через край. Все терпеливо ждали, пока она напьется, не произнося ни слова. После чая она немного отдышалась, пришла в себя. Ей стало легче.

— Слушай, Аусма… — Солтас усадил ее на топчан, сел рядом. — Постарайся понять. Ты не должна была знать всего, иначе бы они легко выведали, чем занимается Велта, они это умеют. Знай: Велта сидит в комендатуре по нашему заданию. — Солтас оглянулся на командира, как бы спрашивая, можно ли продолжать, и тот кивнул. — Это я ее послал, я, теперь-то ты понимаешь?

Аусма шевельнула губами, машинально сказала «да», хотя до нее не доходило, как это ее Солтас мог послать Велту в этот вертеп, к эсэсовцам?..

— А теперь говори! — потребовал Солтас, переживая в душе, что вынужден мучить ее расспросами, вместо того чтобы уложить больную Аусму в постель. Но Велта могла сообщить матери нечто важное, не терпящее промедления. Свой отрядный связник должен был отправиться на встречу с Велтой только через три дня — таков был уговор.

— Она говорила, что из Лиепаи прислали карателей, скоро они будут у вас. Большой отряд, Солтас.

— Ясно. — Солтас нахмурился. — Что еще сказала тебе Велта? Что?

— Она назвала какого-то инженера. Какой-то Шпак или Штак. Рудольф Шта… Нет, не вспомню.

— Штамме? — подсказал командир твердым голосом, и Аусма снова неотрывно стала смотреть на его веснушчатое осунувшееся лицо, зеленые усталые глаза, прикрытые покрасневшими веками.