– Пожалуйста, не нужно об этом, – зарделся Сайхун.

– Какой же ты скромный! – воскликнула она, игриво похлопав молодого человека по руке. Совсем смешавшись, Сайхун поспешил удалиться. Одно дело сбивать на землю врагов и совсем другое – общаться с говорливой миссис Ли.

Сайхун быстро покинул магазин, проклиная болтливого мойщика посуды. Каждый житель общины считал знатоков боевых искусств героями. Дети стремились подражать им; старики почитали их рыцарями, готовыми биться за справедливость. В глубине души Сайхун знал, что быть знатоком боевых искусств совсем нелегко. За многие годы ему пришлось пережить многие ранения, удары противников изуродовали его тело, а частые сражения опустошили душу. Чтобы достигнуть того уровня, на котором драка в парке выглядит простой стычкой, ему пришлось заплатить слишком высокую цену.

Обратно он пошел через мост Шестой улицы. Полуденное небо заволокло тучами; вечер обещал быть прохладным. В воздухе явственно ощущался запах пыли, угля, дыма, выхлопных газов и, как ни странно, кетчупа: на Северном побережье вовсю пыхтела 57-я фабрика фирмы «Хайнц». Снег ярко-белым покрывалом лежал на перилах моста. Покрытые ржавчиной уличные фонари все еще не горели.

Сайхун остановился перед мерцавшей в вечерних сумерках бронзовой табличкой с Клятвой Верности на здании городского суда. Конституция, Декларация Независимости, Клятва Верности и сама история американской революции и Гражданской войны – все это повлияло в свое время на решение Сайхуна эмигрировать в Соединенные Штаты. Тогда его воображение рисовало картины простирающихся до самых берегов океана вековечных лесов и далеких гор. Он предвкушал встречу с коренными жителями Америки, представляющими различные племена и одетыми как в костюмы колониальных времен, так и в современную одежду. Все это он видел в фильмах. Но судя по результатам его недавнего сражения и трагической гибели пятого сына Ли, последняя строка из Клятвы Верности приобрела теперь новый иронический оттенок.

Сайхун размышлял, не было ли ошибочным его решение переехать в США. Он жил в огромном угрюмом городе, над которым плыли звуки и дым сталелитейных заводов; он бродил по мощеным мостовым, вдоль которых носились автомобили; он жил в приземистых, геометрически правильных лачугах с артериями из сварных труб и нервами электрических проводов. В этом городе не было места нефритовому изяществу, рубашкам из шелка, книгам, написанным на тонкой шелковичной бумаге, покрытым каллиграфией веерам, холеным лошадям и пурпурным бамбуковым флейтам. Все, чем владел Сайхун, жило лишь в его сердце или бурлило в груди, когда он был дома, и лишь иногда вырывалось наружу в беседе с редкими знакомыми, разделявшими его чувства.