Леонтьев побагровел.

— И последнее, господа. Ведя осаду, мы ослабляем на основном фронте Фридриха и тем самым помогаем нашей главной армии. Я решил, господа, продолжать осаду. Мы слишком долго здесь пробыли и слишком много затратили сил, дабы после всего этого отступить ни с чем. Осада будет продолжаться, и крепость будет взята! Несмотря на все и всяческие противодействия — как со стороны противника, так и со стороны своих маловеров. Я призываю вас, господа, выполнять свой долг. Мы — солдаты, а, стало быть, должны сражаться и побеждать! Для этого мы и нужны России. Все свободны, господа. Спокойной ночи.

На следующий день активные участники спора, продумав свою позицию за ночь, подали Румянцеву рапорты с прошением об отпусках по болезни. Румянцев хмыкнул:

— Насильно мил не будешь.

И подписал. В таком деле сомневающийся помощник — не помощник. Теперь его всерьез волновало лишь одно — отношение Конференции и главнокомандующего к его самоволию. Он не стал на совете смущать умы своих подчиненных этими своими раздумьями, но про себя передумал о сем предмете предостаточно.

Некоторое время спустя он с удовлетворением зачитал оставшимся генералам очередной рескрипт на свое имя:

— «…Службу вашу не с тем отправляете, чтоб только простой долг исполнить, но паче о том ревнуете, чтоб имя ваше и заслуги сделать незабвенными». Все ясно, господа совет? Нашу настойчивость осадную, — Румянцев щедро делился единоличным решением сейчас со всеми, хотя на том совете и был в полном одиночестве, — одобряют. И поддерживают. Надеюсь, что более из нас, оставшихся, никто отныне не занедужит и что это успокоит тех, кто боялся державного гнева за выполнение долга своего. И заставит всех сделать все возможное, дабы оценка верховная наших ратных заслуг не пропала втуне! За работу, господа!

Легкая конница Берга вовсю тревожила пруссаков, постепенно отбирая у них контроль над жизненно важной артерией Кольберг — Штеттин.

В начале октября Берг у деревни Вейсенштейн разбил наголову отряд прусского майора Подчарли, пленив при этом и самого майора.

На подмогу Подчарли шел отряд де Корбиера. Увидев, что нужда в его подмоге уже отпала, Корбиер пытался отойти и избегнуть поражения. Но Суворов, подполковник конницы Берга, настиг его с эскадроном сербских гусар.

Платен попытался уйти из крепости. Румянцев вынудил прусского генерала к ретираде. Поначалу Платен отошел к Трептову, а затем начал движение на Гольнау, выдвинув арьергардом сильный отряд Корбиера.

Авангард этот Берг атаковал у самого Гольнау на открытой равнинной местности, раскисшей после ливней. Заболоченность, затруднившая наступление тяжелой русской кавалерии, позволила пруссакам заблаговременно приготовиться и открыть по наступающим огонь картечью. Построившиеся в каре прусские пехотинцы в подкрепление своей артиллерии давали залп за залпом, но русские шли прямо на свинцовый дождь и первой же атакой опрокинули каре.