Мальчики собрались было уходить, но Степан, пристально всмотревшись в покрытый пеной берег, сказал:

— Погоди… Что-то темное там. Длинное… Видишь?

Пригнувшись, с трудом перебарывая толчки тугого, плотного ветра, они медленно двинулись к морю.

— Человек! — крикнул Степан.

Перед ними на мокрой гальке ничком лежал человек со связанными руками, наполовину покрытый темными водорослями. Рядом валялось излохмаченное, добела изглоданное прибоем большое шлюпочное весло.

Мальчики молча стояли над страшной находкой. Что делать?

Далеко разлившаяся по пляжу волна с шипением набежала на человека, качнула его.

— Живой! Шевелится! — закричал Юра и с испугом отскочил.

— Мертвый! — крикнул Степа и тоже отскочил.

Они оглянулись. Берег пустой, ни души. Только ветер гонит над пляжем водяную пыль.

В двадцати — тридцати шагах от них волна выкатила и, отхлынув, оставила на гальке еще один труп… Мальчики взялись за руки и, тесно прижавшись друг к другу, пошли туда.

— Ты чего дрожишь, холодно? — спросил Степан.

— Это ты дрожишь, — ответил Юра.

За большим камнем лежала женщина, тоже со связанными руками.

— Расстрелянные… — сказал Степан. — Рыбаки говорили, что в Севастополе стоит крейсер «Корнилов», плавучая тюрьма контрразведки. Там расстреливают и сразу — концы в море… И в Ялте, и в Алуште так. Теперь много расстрелов. А здешний капитан из контрразведки — ну тот, что в гимназию приходил, низенький, толстенький, — тоже, говорят, вывозит арестованных на катере и расстреливает в море. Гад!

— Что будем делать, Степа? — спросил Юра.

— Знаешь, отнесем их в кусты, а потом в пещерку под Алчаком, где мы ранцы прятали, — предложил Степан. — А я скажу брату и бате, они что-нибудь придумают.

Так и решили. По очереди снесли расстрелянных в кусты. Нести их было нетрудно, если бы не дрожь, которую Юра никак не мог унять. Мужчину они узнали, это был извозчик Леня, а женщина неизвестная. Она была совсем тоненькая, легкая, лет семнадцати, не больше.

— За что ее?.. — все повторял и повторял Степа.

Уложив мертвых в пещерку и замаскировав вход каменными плитками, мальчики молча разошлись.