В десять часов Николай, забрав мешок с подарками, направился домой, а Андрей поспешил в сберкассу, где, к счастью, получил деньги от Фролова и теперь мог себе позволить сходить на ближайший рынок.

Там он приобрёл Виктору несколько пар носков, нижнее бельё, полотенце, кружку, кипятильник и тапочки. Затем набрал всяких гостинцев и в магазине купил бутылку коньяка. Её он решил подарить Анатолию Короленко, поскольку вряд ли тот согласится ехать вечером в Новую Чару. Когда все закупки были сделаны, он отнёс их в номер и пошёл в столовую завтракать.

Его встретила всё та же повариха. На лице её расплылась улыбка, она отметила, что он гораздо моложе выглядит без бороды, и, не задавая лишних вопросов, положила огромную порцию рисовой каши с двумя бифштексами.

— Я это, наверное, не съем! — засомневался Андрей.

— Да ты посмотри — какой худющий! Жена домой не пустит, так что старайся! — попыталась шутить повариха, и Андрею пришлось взять тарелку и, давясь, уничтожить всё, дабы её не обидеть.

У вокзала он взял машину до Новой Чары. Водитель оказался знакомым, он уже подвозил спасателей перед вылетом на Удокан. Они поздоровались, и Андрей попросил его подбросить до больницы.

— Я слышал, у твоего друга какой-то ужасный перелом, — сказал водитель и показал новый номер местной газеты, в которой была размещена статья под названием «Падение со взлётом».

Андрей пробежался глазами по статье, отметив, что в ней уже гораздо больше правды, чем в предыдущей, и удивлённым голосом сказал:

— Как у вас тут оперативно пресса работает! Я только час назад узнал, что товарищу наложили гипс, а статья уже вон, напечатана!

— Что ты хочешь, посёлок маленький, новостей не так много, надо же чем-то полосы занимать, — объяснил водитель.

За четыре дня, прошедших с того момента, как спасатели улетели из Чары, окружающие дорогу пейзажи приобрели ещё более осенний вид. Мари сделались пунцово-красными, а берёзки и лиственницы — ярко-жёлтыми. Природа раскрасила Забайкалье, не скупясь на цвета и не боясь показаться нереально красивой. Вот бы сейчас поснимать где-нибудь на Кодаре или в Чарской пустыне! Жаль, камеры нет, а фотоаппарат не передаст всей живости ландшафта, всей его удивительной изменчивости. Андрею нравилось, когда в кадре происходило движение облаков, выходило и пряталось солнце, начинался или заканчивался дождь. В этом, по его мнению, и заключалось настоящее документальное кино. И сейчас, когда проплывающие за окном машины пейзажи манили своей неповторимостью, в нём появился знакомый творческий зуд. Это Андрея радовало, значит, он становится прежним, он продолжает жить.