Однако, прежде чем пройти обряд крещения, нужно было вызубрить молитвы, заповеди, акафисты, в общем, подковаться по части религии. И вот оба священника, Панджаров и Георгиев, организовали ускоренный ликбез. К вящему их удовольствию, англичанин Муней оказался на редкость способным учеником. За какой-то месяц стал неплохо разбираться в церковных премудростях.

— Наконец 10 мая 1940 в лучшей столичной церкви святых Седьмочисленников Страшемир Георгиев совершил таинство крещения и нарек новоиспеченного раба божия Александром. — Это имя Побережник произнес так уважительно, словно в нем было нечто особенное. Но мое недоумение тут же рассеялось: — Я выбрал его, так сказать, по политическим соображениям — в честь князя Александра Невского, разбившего немецких рыцарей, о чем, конечно, предпочел никому не говорить. Между прочим, когда я вскоре сочетался браком со Славкой, то обручение тоже проходило в храме, носившем его имя…

Из многочисленных источников, которыми обзавелся Побережник, он знал, что международная обстановка накаляется с каждым днем. В такой момент разведчик не имел права прерывать свою работу. Поэтому Сашо предложил Славке ограничить свадебное путешествие поездкой в Варну и там провести медовый месяц. Она охотно согласилась.

Молодожены остановились на одной из вилл, прятавшихся среди садов в окрестностях города. Утро проводили на пляже, подолгу плавая в ласковой прозрачной воде. Вечером шли в приморский парк, где к услугам курортной публики были казино, кафе, рестораны. Впрочем, ни Славка, ни Сашо не очень-то жаловали подобные заведения. Славка сетовала мужу, что вымученное ресторанное веселье нагоняет на нее тоску. Поэтому обычно они гуляли по усаженным цветами аллеям, заглядывали на набережную выпить по чашечке кофе в летней сладкарнице. Славке и в голову не могло прийти, что ее любящий и заботливый супруг в эти счастливые, беззаботные часы выполнял важную, ответственную работу.

Еще в самом начале Стоян Маринов рассказал Мунею, что почти сто лет назад во время Крымской войны в России Варна была главной базой английских и французских войск. Теперь на ее рейде замаячили корабли германского военно-морского флота. Тяжело осевшие в воду, с зачехленными орудиями, они хорошо просматривались с набережной. В лучах заходящего солнца их кроваво-красные вымпелы с белым кругом и черным крестом в центре выглядели зловеще. А сами они, неизвестно почему, напоминали разведчику притаившихся в засаде тигров, хотя он никогда не видел этих хищников.

В свое время Побережник потратил много часов, запоминая силуэты и заучивая тактико-технические данные кораблей различных флотов. Теперь он мог с одного взгляда сказать, что на рейде бросил якорь эсминец класса «Леберехт Маас», а уходящее в море вспомогательное судно — старая калоша в полтораста тонн водоизмещением со скоростью хода 12 узлов, имеющая на вооружении две 37-миллиметровые пушчонки. Для непосвященного это были не заслуживающие внимания мелочи. Разведчику же появление в Варне германского эсминца или выход в море вспомогательного судна говорили о многом. Например, о том, что турки нарушили нейтралитет, пропустив через проливы военные корабли, и поэтому советские транспортные коммуникации на Черном море находятся под угрозой. Вспомогательное судно скорее всего пошло на Бургас. Следовательно, там, возможно, будут базироваться рейдеры.