Она лежала с закрытыми глазами, перед которыми, перетекая из одного в другое, проплывали гипертрофированные лица человекообразных чудовищ. Боясь открыть глаза и увидеть наяву это аморфное месиво гаснущего сознания, женщина плотнее зажмурилась и уткнулась лицом в подушку. Но в цветном мраке воображаемых картин продолжали возникать чудища, в окружении которых она почти не ощущала собственное тело, словно в космической невесомости проплывая между ними в облаках черного душного пара и проваливаясь куда-то, слыша жалобный голос умирающей птицы…

…У нее были перебиты крылья и ноги, но она была еще жива и безнадежно, болезненно вытягивала долгую шею, лежа на примятых камышовых стеблях. Виден был один немигающий глаз, устремленный в неизвестность, молящий о чем-то птичий глаз…

…Яхта с зарифленными парусами мягко ткнулась килем в илистую мель. Неустойчивое головокружение. В льстивой суете поздравляли владельца яхты и организатора пикника с удачным выстрелом…

…Шефу во всем везет! Ни гусь, ни утка — а именно лебедь…

…Да! Величавая птица, а была ведь, вспомните, гадким утенком. Но, в сущности, чем она отличается от своих собратьев? Мясо такое же, опереньем только!

…Это одна из завистниц и соперниц…

…Ей показалось, что все посмотрели на ее белое платье невесты и усмехнулись. Стало обидно, стыдно и больно, а ее венценосный жених был небрежен, удачлив и весел, он еще не устал от поздравлений по случаю окончания, опубликования и признания его последней, поистине гениальной работы, которая принесет ему мировую славу. Праздник своего гения, своего научного таланта он хотел украсить праздником любви, не скрывая нескромной радости взглядов, жестов и слов, обращенных на нее…

…В сущности, это она была лебедем, сбитым на лету его метким выстрелом, это она лежала на подмятых, подкрашенных кровью камышовых стеблях, поводя умирающей шеей и светясь непонимающим взглядом, измеряя последнее расстояние от жизни до смерти. Это она добровольно согласилась стать трапезой, это ее подадут деликатесом на стол знаменитости…

…И она почувствовала тошноту и омерзение к деловому смеху и разговору талантливых ученых вокруг гениального учителя, руководителя, шефа…

…Почему? Почему ей казалось, что она любит этого самовлюбленного человека? Этого удачливого убийцу?..

…Белый лебедь лежал, распластав перебитые крылья, изгибая тяжелую шею, и никто не замечал, что он еще жив, а соринку на белом пиджаке шефа заметили, сняли чьи-то пальцы…

…Шефу везет! Помните, прошлый раз тоже…

…Прости меня, природа! Все-таки наша работа стоит того, чтобы заплатить за нее белой птицей!