Закончив, он опустил руки, прислушиваясь к последним словам песнопения, растворявшимся в стерильном воздухе. Проходили мгновения. Потом веки Роберта Коффина затрепетали и открылись. Тело не пошевелилось. Но седовласая голова слегка повернулась.
«Макаве Рино», — подумал Туото.
Голос Коффина был слабым, невнятным.
— Туото?
Высокая, угловатая фигура, нависающая над кроватью, кивнула один раз.
— Да, капитан Коффин. Рад снова видеть тебя. Глаза на мгновение закрылись, на морщинистом лице выразилось напряжение. Потом они снова открылись.
— Я бы поприветствовал тебя, но не думаю, что смогу двинуться. Я очень устал.
— Все равно, мой друг. Ты уже поприветствовал меня. Слова Коффина едва можно было расслышать.
— Это было ужасно, ужасно. Эндрю? Возможно, он не слышал, подумал Туото.
— С ним все хорошо. И с той женщиной, на которой он женится.
— Отлично. Просто отлично, Туото, прости меня, но, кажется, я больше не могу разговаривать. Мне нужно отдохнуть.
— Миру нужно отдохнуть. Эта часть земли была ранена. Даже боги устали.
— Я не доделал еще многого, Туото. А наделал и много такого, что хотелось бы взять назад.
— Ты не был бы человеком, если бы не хотел этого, капитан Коффин. Все мы хотим вернуть что-то назад. Коффин выдавил слабую улыбку.
— Я старался уладить кое-что в последний момент. Но ведь всегда не хватает времени, правда?
— Да, капитан Коффин, никогда не хватает времени. Глаза снова закрылись. На этот раз даже песни Туото не могли помочь им открыться. Старый маори наклонился и, приложив четыре пальца ко лбу Коффина, тихо прошептал:
— Когда-то давным-давно ты позволил мне переехать с одного места на другое, капитан Коффин. Ты не обидел меня. Ты относился ко мне с уважением и не просил платы. Теперь я помогу тебе отправиться в твой путь из этого мира к
Он убрал пальцы. Мучительные и едва заметные подъемы и спады груди Роберта Коффина прекратились. Туото повернулся и вышел из комнаты, не оглядываясь, закрывая за собой дверь в таком же молчании, как и входил.