Но «мостовые» по берегу небесконечны, их сменяли подступающие к самой воде ветровалы, сквозь которые без топора не пролезть. Мы поднимали на сапогах отвороты, спускались в реку и брели по ней, покуда было возможно.

В одном месте, срезав речную петлю, неожиданно вышли на чистый песчаный берег. Впереди мрачной громадой вздымалась отвесная известковая скала. Под нее широким разливом подтекал Молмыс.

— Вапарам, — сказал Мусия и сел на песок. — Теперь смотри, долго смотри, все увидишь…

Я снял рюкзак и направился к скале. Она оказалась на другом берегу. Под ней с глухим урчанием кружилась вспененная вода. Я бросил палку, она тоже закружилась, сначала тихо и широко, затем круги стали меньше, обороты быстрее. И тут я заметил в центре водоворота похожую на кратер воронку, в которую с бешеной скоростью уходила вода. Вблизи этой дьявольской горловины палка, будто намагниченная, стала подниматься торчмя и наконец завертелась вертикально, как веретено, медленно утопая. Минута — и палки нет!

Вот оно что — река уходит под землю, вероятно, в карстовые образования. «Вапарам», по-моему, означает «исчезла вода», а «вапетам», наоборот, — «появилась вода».

Я прошел по низкому берегу и заметил, что часть воды минует омут, скапливается в небольшой ложбинке. А выхода воды не вижу. Прислушался — что-то шуршит. Подошел ближе и увидел, как струйки воды, перебирая мелкую гальку, просачиваются в грунт. Они и шуршат.

Я наклонился и начал разгребать камешки рукой. И вдруг они все пришли в движение, зашевелились, как живые, и медленно потекли в образовавшуюся крохотную воронку. Я на всякий случай отступил, но в этот момент подо мной что-то тяжко вздохнуло, песок под ногами грузно просел, и меня повлекло вместе с ним в разом разверзшуюся полуметрового диаметра воронку.

Я плохо запомнил, как удирал от этой гибельной дыры, но очутился далеко на берегу и даже вскочил на валун.

После этого случая у меня не было особого желания обследовать подобные достопримечательности Молмыса…

Вечером Мусия отругал меня за излишнюю любознательность и в назидание рассказал такой случай.

Было это еще до войны. Пастухи-манси загнали оленей на ягельную гору, а сами спустились в долину к избушке. Ночью они слышали какой-то грохот, но ничего не поняли. А утром глянули и ахнули: горы как не бывало! На ее месте, словно после сокрушительного землетрясения, громоздились камни, обломанные деревья.

Недосчитались пастухи и нескольких оленей…

Больше семи километров течет Молмыс под землей. Но весной, во время паводка, система подземных протоков не вмещает всю массу воды, и часть ее идет поверху. Только река тут становится у́же, мельче, течение ослабевает. Летом, когда спадает большая вода, временное русло пересыхает — оно очень заметное, все усыпанное галечником, — и его называют Сухим плесом. На каком-то участке Сухого плеса я лег на каменную плиту, приник к ней ухом, и до слуха донесся отдаленный рокот пробивающейся в подземелье воды.