В довольно холодное утро 23 февраля ставни магазина были, по обыкновению, открыты слугой совместно с служанкой, которые оба были бретонцами, так как и их хозяин Лебрен всегда брал слуг со своей родины.

Служанка, свежая и красивая девушка лет двадцати, звалась Жаникой. У слуги магазина, по имени Жильдас Паку, крепкого и сильного юноши, было открытое и немного удивленное лицо, ибо он находился в Париже всего два дня. Он довольно хорошо говорил по-французски, однако при беседе с Жаникой, своей землячкой, предпочитал говорить на бретонском наречии, в котором всего лучше сохранился древний язык галлов.

Жильдас Паку казался глубоко погруженным в свои мысли, хотя занятие его заключалось лишь в перенесении ставней внутрь лавки. На мгновение он даже остановился посреди магазина с сосредоточенным видом, опершись руками и подбородком на верхний край одной из ставень, которые только что снял.

— О чем же вы, однако, думаете, Жильдас? — спросила его Жаника.

— Милая, — произнес он с глубокомысленными и почти комическим видом, — помните ли вы песенку «Женевьева из Рюстефана»?

— Конечно, я засыпала под ее звуки. Она начинается так:

— Ну вот, Жаника, я точно как этот маленький Жан. Когда я был в Ванне, мне и не снилось, что я увижу Париж.

— Что же удивительного видите вы в Париже, Жильдас?

— Мать мне сказала: «Жильдас, наш земляк господин Лебрен, которому я продаю полотно, приготовляемое нами, нанимает тебя слугой в свой магазин. Это дом, на котором почиет благоволение Божие. Ты будешь жить там так же спокойно, как и здесь, в нашем маленьком городке, ибо на улице Сен-Дени в Париже, где помещается лавка твоего будущего хозяина, живут честные и мирные купцы». И вот, Жаника, не позже как вчера вечером, на второй день моего приезда, разве вы, подобно мне, не слышали криков: «Закройте лавки!» Видели вы патрули, барабанщиков, эти толпы людей, в беспорядке и смятении проходивших взад и вперед? У некоторых были страшные лица с длинными бородами. Они мне снятся теперь, Жаника! Я вижу их во сне!

— Бедный Жильдас!

— И если бы только это!

— А что же еще? Разве вы можете в чем-либо упрекнуть своего хозяина?

— Его? Нет, это прекраснейший человек в мире. Я в этом уверен, моя мать так сказала.

— А госпожа Лебрен?

— Милая и достойная женщина! Она своей ласковостью напоминает мне мать.

— А барышня?

— О, про нее, Жаника, можно сказать то, что поется в песенке «Бедняки»:

— Ах, Жильдас, как я люблю слушать родные песни! Эта точно сложена про барышню Велледу, и я…

— Подождите, Жаника, — сказал слуга, прервав свою землячку, — вы спросили меня, чему я удивляюсь. Разве у барышни христианское имя? Велледа! Что это значит?